В своем материале Роман Мельниченко поднял вопрос об изменении ст. 17 Кодекса профессиональной этики адвоката в части запрета на размещение информации об адвокате и предложил разрешить адвокатам публиковать на своих сайтах отзывы об их работе.

Необходимость внесения таких изменений обуславливается, по его мнению, массовым выходом адвокатов в сеть (и в связи с этим участившимися нарушениями ими ст. 17 КПЭА), информационным голодом потенциальных доверителей и преимущественным положением юристов без адвокатского статуса, свободно рекламирующих себя в интернете.

Давайте разберемся с каждым из предложенных доводов отдельно: насколько они серьезны для пересмотра положения, идущего, как справедливо указал автор поста, еще из устоев присяжных поверенных.

Итак, первое – нарушение этого правила в связи с массовым выходом адвокатов в сеть. Тут Роман Мельниченко предлагает не активизировать работу по предупреждению нарушения (и, насколько мне известно, во многих региональных адвокатских палатах есть соответствующая дисциплинарная практика), а легализовать его. То есть, по мнению автора, множественные случаи нарушения определенного правила уже являются основанием для признания такого поведения допустимым. Этот подход напоминает обоснование предложения легализовать легкие наркотики ссылками на распространенность их употребления.

С тезисом об информационном голоде потенциальных доверителей не согласен полностью. Не надо считать наших возможных доверителей неспособными на минимум поисковых действий. Ранее в своем посте «Профессиональный опыт и специализация» я рассказывал, как лучше искать коллег для работы в своем и другом субъектах Федерации – либо по конкретной практике с указанием данных адвокатов в «Консультанте плюс», «Гаранте», либо на сайтах, специализирующихся на сборе именно судебной практики (например, «Росправосудие, «Судакт»).

Не считаю обоснованной и ссылку на рекламу «вольных» юристов как на преимущество в конкуренции. Доказывая государству необходимость «адвокатской монополии» в том числе наличием у корпорации особых этических правил поведения, как раз отсутствующих у юристов-предпринимателей, адвокатское сообщество не должно менять свою существенную этическую норму в связи с тем, что есть «конкуренты», которых эта норма не сдерживает.

Вообще, постановка вопроса об отмене не только этой этической, но и любой другой нормы КПЭА мне кажется спорной, поскольку речь идет об ослаблении статуса адвоката, а не о его усилении, на что, например, направлены предложения Геннадия Шарова об оценке отдельных фактов поведения адвокатов в быту с точки зрения профессиональной этики и о внесении в КПЭА понятия «недобросовестное поведение адвоката в уголовном процессе».

Таким образом, считаю, что нет никаких оснований для отмены рассматриваемой этической нормы, и согласен с мнением Андрея Сучкова о необходимости ее сохранения.