ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ОДНОЙ СТАТЬИ

Об индивидуальном нравственном выборе и необходимости общих рекомендаций

Вопросы адвокатской тайны относятся к наиболее актуальным вопросам адвокатской деятельности. Вот почему появление статьи вице-президента ФПА РФ Ю.С. Пилипенко «Исключение подтверждает правило?» не могло не вызвать интереса.

Основываясь на глубоком знании адвокатской жизни и практики, Ю.С. Пилипенко пытается найти ответ на два очень сложных вопроса:

1. Можно ли использовать адвокатскую тайну как нравственный императив для решения так называемых этических дилемм? (Сообщать или не сообщать о готовящемся или совершенном тяжком либо особо тяжком преступлении? Разглашать или не разглашать доверенные сведения, против воли клиента, но в его интересах?)

2. Следует ли адвокатскому сообществу рассматривать адвокатскую тайну исключительно как этический принцип или необходимо разработать соответствующий (более или менее детализированный) этический стандарт?

Правомерность поставленных в статье вопросов несомненна, взаимосвязь – очевидна. Вместе с тем деликатность, проявленная автором при обсуждении указанных вопросов, не позволила ему отчетливо донести свою позицию до читателя.

Прежде всего это касается первого вопроса. Совершенно правильно обращая внимание на конкретные проблемные ситуации, связанные с нарушением адвокатской тайны в интересах общества («доносительство» о преступлениях) и в интересах клиента, автор явно не указывает на то, что речь идет именно об этических дилеммах. Рационально, руководствуясь этическими нормами и юридическими законами, их не разрешить. В данном контексте речь может идти только о нравственном выборе и нравственной ответственности. Разумеется, этические (корпоративные) нормы и нормы права способны помочь совершению такого выбора и в случае необходимости определить, действительно ли он имел под собой нравственную основу.

Другое дело – принципы профессиональной этики, которые должны служить нравственными ориентирами в деятельности каждого адвоката (в том числе и при разрешении этических дилемм) и нарушение которых должно влечь за собой дисциплинарную ответственность. Они формулируются абстрактно, но достаточно ясно и категорично: адвокат обязан хранить молчание об обстоятельствах, ставших ему известными от своего доверителя в связи с оказанием ему юридической помощи, не вправе свободно распоряжаться полученными от него сведениями, действовать вопреки его воли (п. 1 ст. 8, подп. 4 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Сформулировано ясно и определенно, но не абсолютно императивно и не конкретно. Могут возникнуть ситуации, оправдывающие ограничение общего принципа (например, в случаях налоговых проверок адвокатов и адвокатских образований). Конечно, как справедливо отмечает Ю.С. Пилипенко, потребность и возможность для конкретизации в рамках корпоративной этики есть, но пока на уровне разъяснений Федеральной палаты адвокатов (например, для того чтобы законные налоговые проверки не превратились в налоговые вторжения, сопряженные с нарушением адвокатской тайны).

Важно отметить, что эти разъяснения не должны содержать рекомендации адвокатам, в каких случаях они могут нарушить адвокатскую тайну. До разработки стандартов это крайне опасно. Профессиональный адвокат должен помнить, что любое нарушение принципа адвокатской тайны будет являться безусловным основанием для возбуждения дисциплинарного производства. В настоящее же время нужны другие рекомендации – по вопросу освобождения адвокатов от дисциплинарного наказания в случаях «оправданных» нарушений адвокатской тайны.

Разработка же стандартов, конкретных правил целесообразна только тогда, когда случаи нарушения адвокатской тайны будут обобщены и типизированы. В противном случае все попытки дополнительного регулирования наиболее сложных ситуаций, связанных с адвокатской тайной, будут обречены на неудачу.