НЕ ВЕРЬТЕ СКЕПТИКАМ
Введение исключительного права адвокатов на судебное представительство отвечает потребностям общества и интересам государства
«Ведомости» опубликовали статью научного сотрудника Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге Екатерины Ходжаевой
«Адвокатская монополия – за и против» (12 февраля 2015 г., № 24 (3770)). Автор пишет, что юрисконсульты, правозащитники, юристы, работающие на рынке оказания частных юридических услуг, негативно оценивают планы Минюста по плавному переходу к «адвокатской монополии». Ссылается Екатерина Ходжаева и на неких «авторитетных и высокопрофессиональных адвокатов», среди которых как будто «также встречается скептическое отношение к идее адвокатской монополии», вызванное «несовершенством реальных практик контроля со стороны органов адвокатского самоуправления» и сомнениями в наличии «принципиального водораздела между организованным адвокатским сообществом и частнопрактикующими юристами».
Статья, конечно, требует обсуждения. Прежде всего, вызывает сожаление, что не только широкая аудитория, но и некоторые специалисты в области права не хотят видеть принципиальных отличий института адвокатуры в целом и адвокатов, в частности, от других правовых институтов, структур и лиц, действующих в сфере оказания профессиональной юридической помощи, – государственных и негосударственных правозащитных организаций, юридических фирм, частнопрактикующих и корпоративных юристов.
Отличия заметить нетрудно, потому что они представляют собой абсолютно четко установленные законодательством об адвокатуре нормы, следование которым гарантирует, что юридическая помощь, оказываемая адвокатами в соответствии со ст. 48 Конституции РФ, будет квалифицированной.
Для получения права на занятие адвокатской деятельностью необходимо приобрести статус адвоката – независимого профессионального советника по правовым вопросам. Претендент на адвокатский статус должен соответствовать квалификационным требованиям (иметь высшее юридическое образование, а также минимум два года стажа работы по юридической специальности) и выдержать квалификационный экзамен. Адвокат обязан соблюдать профессиональные и этические стандарты деятельности, нести дисциплинарную ответственность за их нарушение (вплоть до лишения статуса) и постоянно повышать свою квалификацию.
Существует конфликт между этими институциональными установлениями и повседневными практиками. Имеют место и отмеченные Е. Ходжаевой претензии к адвокатуре, некоторые из них следует признать обоснованными. Но ведь очевидно, что недостатки адвокатуры невозможно исправить без кардинальных изменений в сфере оказания квалифицированной (профессиональной) юридической помощи в целом. Истоки конфликта, о котором идет речь, – не внутри, а вне адвокатуры: параллельно с нашей корпорацией, действующей по единым правилам, существует огромная область ничем не регулируемой юридической практики.
Сложилась парадоксальная ситуация: адвокаты, исключенные из корпорации за нарушения, допущенные ими при уголовной защите или представительстве в гражданском процессе, могут, по сути, беспрепятственно заниматься оказанием юридических услуг, находясь при этом даже в более выгодных условиях, чем прежде. Ведь им больше не надо платить отчисления на нужды адвокатской палаты, они подпадают под льготное налогообложение как индивидуальные предприниматели, не несут обязанностей повышать квалификацию и выполнять нормы Кодекса профессиональной этики адвоката, не подлежат дисциплинарной ответственности.
Учитывая это обстоятельство, квалификационные комиссии адвокатских палат иногда заменяют самую строгую меру дисциплинарной ответственности – лишение адвокатского статуса – предупреждением в расчете на то, что, оставаясь под контролем корпорации, провинившийся не совершит новых нарушений. Иногда это помогает, иногда – нет. Тем не менее механизм самоочищения адвокатуры работает вполне результативно. За 12 лет, прошедшие с момента образования современной адвокатской корпорации, из нее исключены примерно шесть тысяч человек – не так уж мало, если учесть, что адвокатов у нас в стране сейчас около 70 тысяч. В Москве, например, ежегодно лишаются статуса десятки адвокатов.
Но сделать институт адвокатуры таким, каким он должен быть, мы не сможем до тех пор, пока не наведем порядок в сфере квалифицированной (профессиональной) юридической помощи в целом. Тогда адвокаты станут требовательнее к себе, четкое соблюдение профессиональных и этических стандартов будет абсолютным приоритетом деятельности каждого из них, а контроль со стороны органов корпоративного самоуправления станет в полной мере эффективным.
Для решения этой задачи мы предлагаем избрать способ, выработанный многовековой историей человеческой цивилизации и проверенный опытом подавляющего большинства стран, – ввести исключительное право адвокатов на судебное представительство. Термин «адвокатская монополия», часто используемый для обозначения этого понятия, не отражает его содержания. Мы не стремимся монополизировать область судебного представительства и тем более не преследуем каких бы то ни было материальных выгод.
Подчеркну, что мы считаем необходимым сохранить доступ к судебному представительству корпоративным юристам и гражданам, решившим представлять себя самостоятельно. А для свободно практикующих юристов предлагаем одновременно с введением исключительного права адвокатов на судебное представительство установить переходный период, в течение которого они смогут вступить в адвокатуру. Тем из них, кто имеет стаж практики пять лет и более, придется пройти только письменное тестирование на знание Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката. Остальные должны будут сдать квалификационный экзамен на общих основаниях. Такая мера позволит исключить из сферы оказания юридической помощи людей без юридического образования и практики, с непогашенной судимостью и т.д.
В результате общее количество лиц, профессионально занятых оказанием правовой помощи, сократится. Но это сокращение будет, по нашим расчетам, не настолько значительным, чтобы повлечь рост цен на услуги адвокатов. К тому же надо учесть, что по самой своей сути адвокатская профессия конкурентна: адвокат ведет практику совершенно автономно, органы корпоративного самоуправления не вправе вмешиваться в его деятельность. Так что в плане ценообразования рынок адвокатских услуг не менее свободен, чем нерегулируемый рынок услуг частнопрактикующих юристов. Это дополнительная гарантия, что после объединения профессии цены сохранятся на прежнем уровне.
Отстаивая исключительное право адвокатов на судебное представительство, мы руководствуемся не столько корпоративными интересами, сколько осознанием той ответственности, которая возложена на адвокатуру как на значимый публично-правовой институт и важный институт гражданского общества.
И особое сожаление вызывает то, что немногочисленные нынче сторонники правового государства и гражданского общества – а ведь сотрудники Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге именно таковыми и являются – в данном случае выступают противниками институтов. При этом совершая методологические подмены и жонглируя мнением отдельных неназванных «авторитетных и высокопрофессиональных адвокатов». Может, потому и не преуспели мы в построении правового государства и гражданского общества, что их «адепты» готовы проповедовать их ценность «в общем и целом», но в каждом конкретном случае, столкнувшись с реалиями жизни, готовы жертвовать институтами. Ведь они в реальной жизни не так изящны, как это видится в лабораториях.
