ОСНОВА ДОВЕРИЯ
Значение этических ценностей для адвокатов постепенно снижается
Вниманию коллег предлагаются некоторые суждения относительно соотношения информации и этики адвоката, основанные на анализе публикаций в СМИ, многолетнем опыте автора в профессии юриста, а также менее продолжительном, но не менее важном и ценном опыте участия автора в работе Совета АП Москвы. Настоящий материал можно рассматривать как отклик на целую серию злободневных публикаций в «АГ», посвященных как нарушениям требований о рамках допустимости информации об адвокате и адвокатском образовании, так и нарушениям при взаимодействии адвоката и средств массовой информации.
Не успело пройти немногим более года с того дня, когда Первый Всероссийский съезд адвокатов принял Кодекс профессиональной этики адвоката (далее – КПЭА), как возникла необходимость, чтобы Совет АП Москвы дал Разъяснение от 2 марта 2004 г. «О выступлениях в средствах массовой информации». Еще через полтора года, 27 октября 2005 г. Совет АП Москвы дал еще одно более развернутое Разъяснение «О выступлениях адвокатов в СМИ», в котором повторно указал на то, что «… сама адвокатура – организация неполитическая, адвокатская профессия по природе своей профессия гуманная, а адвокат – всегда носитель идеи правозащиты и уважения к правам человека. Поэтому публичные высказывания адвокатов должны быть чужды настроениям правового нигилизма и политического экстремизма». Аналогичные разъяснения давали адвокатам и адвокатские палаты других субъектов Российской Федерации. Но 21 июня 2010 г. Рекомендации относительно взаимоотношений адвокатов и СМИ были утверждены уже Советом Федеральной палаты адвокатов РФ. Поскольку нарушения адвокатами вышеуказанных документов продолжаются, напрашивается вывод, что ни разъяснения региональных палат, ни рекомендации ФПА, к сожалению, должного эффекта пока не возымели. Представляется, что более эффективной может стать новая специальная статья в КПЭА, содержащая конкретные нормы, за нарушение адвокатами которых должна быть предусмотрена ответственность.
В соответствии со ст. 17 КПЭА информация об адвокате и адвокатском образовании допустима, если она не содержит: 1) оценочных характеристик адвоката; 2) отзывов других лиц о работе адвоката; 3) сравнений с другими адвокатами и критики других адвокатов; 4) заявлений, намеков, двусмысленностей, которые могут ввести в заблуждение потенциальных доверителей или вызывать у них безосновательные надежды. Кроме того, п. 2 этой статьи предусматривает, что если адвокату (адвокатскому образованию) стало известно о распространении без его ведома информации о его деятельности, которая не отвечает настоящим требованиям, он обязан сообщить об этом Совету.
К сожалению, вышеуказанная статья КПЭА пока остается декларацией, никого и ни к чему не обязывающей. Во-первых, потому, что в СМИ нередко можно увидеть информацию, прямо нарушающую требования ст. 17 КПЭА, и, во-вторых, адвокаты, размещающие такую «информацию», никакой ответственности за столь вопиющее, на наш взгляд, нарушение не несут. Обнаружение факта такой недопустимой рекламы должно являться основанием для возбуждения дисциплинарного производства и привлечения виновных к ответственности. Кроме того, следует согласиться с утверждением Дмитрия Магони (АГ. 2014.
№ 18 (179)): «Представляется, что регулирующий потенциал ст. 17 КПЭА исчерпан и объективно не охватывает того многообразия отношений, которые возникают в сфере распространения информации о профессиональных услугах». Вообще его материал, посвященный сравнительному анализу законодательства и практики разных стран по вопросу допустимости тех или иных средств распространения информации об оказании юридической помощи, который был опубликован в
№ 17 и
№ 18 «АГ», представляется особенно ценным. На наш взгляд, он вполне может послужить основой специальной темы на курсах повышения квалификации адвокатов, а также для студентов юридических вузов.
Очевидна необходимость в доработке ст. 17 КПЭА. При подготовке новой редакции ст. 17 КПЭА весьма полезным было бы использовать размещенный в разделе «Адвокатская практика (обмен опытом)» материал «Адвокатская и правозащитная этика» из Сборника нормативных и информационных материалов за 2002–2014 гг., вышедшего в конце 2014 г. (Специальный выпуск Вестника АП Москвы. С. 181–191.) Обновленная версия ст. 17 КПЭА должна также включать нормы, регулирующие поведение адвокатов в блогосфере и социальных сетях. И здесь нельзя не согласиться с предложениями Александра Крохмалюка в его статье «А за контент ответишь!» (АГ. 2014.
№ 24 (185)).
Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности (ст. 1). Эти правила изложены в целом конкретно, и механизм ответственности за их нарушение достаточно понятен. Вместе с тем, хотя в п. 4 ст. 9 КПЭА и говорится, что осуществление адвокатом иной деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката или наносить ущерб авторитету адвокатуры, но при отсутствии конкретизации того, что под таким порочением и/или нанесением ущерба следует понимать, а также последствий такого поведения для самого адвоката, в результате мы имеем декларацию, рассчитанную разве что на благоразумие адвокатов. Авторитету адвокатуры и престижу адвокатской профессии не помешает, если само адвокатское сообщество примет на себя обязательства, соответствующие чести и достоинству адвоката, но выходящие за рамки собственно профессиональной деятельности.
20 ноября 2014 г. адвокатское сообщество России отмечало 150-летие российской адвокатуры. Примечательно, что созданные в соответствии с Судебной реформой 1864 г. Советы присяжных поверенных заняли позицию, в соответствии с которой действие профессиональных этических норм распространялось на поведение адвоката вне сферы оказания юридической помощи, в том числе на публичную деятельность.
В свете вышеизложенного считаю уместным процитировать следующее высказывание Д.Н. Азарова: «В правовом государстве основой основ является человек, его права и законные интересы, для защиты которых и создан институт адвокатуры. Но адвокатура, свободная от нравственной ответственности за свои действия, на доверие общества рассчитывать не вправе. Доверие к адвокатуре со стороны общества опирается на мнение о поведении каждого адвоката, являющегося членом корпорации. Доверие нельзя провозгласить, закрепить нормами закона, доверие можно заслужить, четко исполняя возложенные на адвокатов обязанности»
1.
Как совершенно справедливо подметила Мария Петелина (АГ. 2014.
№ 23. С. 11): «В целом основу доверия к представителю юридической профессии как со стороны общества, так и со стороны государства составляют стандарты его поведения, основанные в том числе и на серьезных нравственно-этических требованиях. Только на человека, обладающего высокими нравственными качествами, можно возложить ответственность за выполнение действий и принятие решений по вопросам, затрагивающим права, свободы и обязанности других людей». В связи с этим необходимо, чтобы уже на младших курсах юридических вузов студентам преподавали основы нравственности и этики юриста. И, в частности, доводили до каждого будущего юриста этические основы права и правоприменения из одноименной книги Юрия Романца (М.: «Зерцало-М», 2012). И уже только потом, на старших курсах, можно переходить к изучению профессиональной этики судьи, прокурора, адвоката и представителей других юридических профессий. К сожалению, сегодня такого общеобязательного предмета нет.
А пока в результате в том числе и пренебрежения к этическим основам подготовки будущего юриста авторы недавно проведенного специального исследования, включающего в себя опрос об условиях работы адвокатов в России, пришли к удручающему, на наш взгляд, выводу, что «имеется тенденция к снижению значения этических ценностей для адвокатов» (АГ. 2014. № 8. С. 3).
