КОГДА ПРАВОМЕРЕН ОТКАЗ ОТ ЗАЩИТЫ
Адвокат в процессе не является объектом неограниченного государственного пользования
19 апреля 2007 г. Совет Адвокатской палаты г. Москвы дал Разъяснение «Об основаниях прекращения участия адвоката-защитника в уголовном деле». В нем содержались рекомендации, как вести себя адвокату в двух ситуациях: 1) когда обвиняемый (подозреваемый) от него отказывается; 2) когда доверитель расторгает соглашение на защиту. В последнее время по данным вопросам в адвокатском сообществе возникла дискуссия, в ходе которой позиция столичного Совета подверглась критике. Считаю необходимым на нее ответить.
Отказ от защитника, участвующего в судопроизводстве по назначению
В отношении отказа от защитника позиция Совета АП г. Москвы состояла в следующем. Ходатайство о таком отказе обязан незамедлительно разрешать следователь путем вынесения мотивированного постановления в письменной форме. При отказе следователя вынести соответствующее постановление адвокат должен подать следователю письменное ходатайство о рассмотрении заявления обвиняемого. В случае отказа рассмотреть это ходатайство необходимо заявить о невозможности продолжать участвовать в процессуальном действии и покинуть место его производства, незамедлительно обжаловав действия (бездействие) следователя в соответствии с гл. 16 УПК РФ. Если же ходатайство об отказе от защитника рассматривается и не удовлетворяется, адвокат обязан продолжать участвовать в деле, ибо в силу ст. 52 УПК РФ такой отказ для следователя не обязателен.
Это разъяснение некоторые коллеги сочли недостаточным. Так, Совет АП Санкт-Петербурга 29 мая 2013 г. утвердил своим решением «Системный правоприменительный комментарий к статье 52 Уголовно-процессуального кодекса РФ “Отказ от защитника”». В нем развита мысль о том, что единственным основанием к непринятию надлежаще оформленного отказа от защитника может служить лишь подтвержденный фактами вывод, что этот отказ был «вынужденным и причиняющим вред его [обвиняемого, подозреваемого. – Г.Р.] законным интересам». Если же установлено, что волеизъявление лица, привлекаемого к уголовной ответственности, было свободным и добровольным, отклонение правоприменительным органом заявления об отказе от защитника недопустимо, и, следовательно, у адвоката нет законного основания продолжать осуществление защиты.
Изложенную позицию поддержала Экспертно-методическая комиссия Совета ФПА РФ (ЭМК), рекомендовавшая советам адвокатских палат разъяснить адвокатам, «что обязанности защитника возникают у адвоката лишь тогда, когда в этом качестве его признает подзащитный. Если адвокат принудительно, вопреки воле обвиняемого (подозреваемого) навязывается ему, у адвоката не возникает законного права защищать обвиняемого (подозреваемого) и, следовательно, нет обязанностей защитника, от которых он был бы не вправе отказаться. Поэтому адвокаты не должны принимать участие в уголовном судопроизводстве в качестве защитников по соглашению или по назначению против воли обвиняемых (подозреваемых) при условии, что такой отказ от адвоката не является вынужденным и причиняющим вред законным интересам обвиняемого (подозреваемого)».
Такие суждения представляются излишне радикальными. Не следует делать чрезмерный акцент на воле обвиняемого (подозреваемого) как непременном условии профессиональной уголовной защиты. Отечественный УПК в полном согласии с международно признанными стандартами современного состязательного процесса предусматривает обязательное участие адвоката по широкому кругу уголовных дел: если профессиональный защитник не приглашен, он назначается. При этом у обвиняемого (подозреваемого) нет права выбора защитника: следователь или суд посылает обезличенный запрос в коллегию или бюро (исключение – адвокатский кабинет), и в соответствии с принятым в адвокатском образовании графиком в процесс направляется адвокат, свободный от участия в делах по соглашению. Иными словами, если использовать терминологию ЭМК, назначенный адвокат как раз «навязывается» государством лицу, привлеченному к уголовной ответственности.
Позиция оппонентов Совета АП г. Москвы попросту ликвидирует институт обязательной защиты, поскольку, следуя ей, каждый адвокат, убедившись в том, что отказ от него обвиняемого, желающего защищать себя самостоятельно, является актом свободного волеизъявления, станет покидать место выполнения процессуальных действий.
Сказанное не означает, что адвокат не должен такой отказ поддерживать. Напротив, как неоднократно разъяснял Совет АП г. Москвы, ему следует заявлять о невозможности защищать обвиняемого (подозреваемого) при отсутствии к нему доверия. Но разрешать отказ – процессуальная компетенция следователя и суда. И если ходатайство об отказе не удовлетворено, адвокат не вправе выходить из дела.
Отказ от защитника, участвующего в судопроизводстве по соглашению
В Разъяснении обращено внимание на отличие отказа от защитника от расторжения соглашения на защиту. Первая ситуация регулируется нормами УПК РФ, вторая – нормами ГК РФ с изъятиями, предусмотренными Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Отказ от защитника может быть не удовлетворен следователем или судом, а расторжение соглашения ликвидирует само основание участия адвоката в процессе, прекращает обязательства сторон. Вторая ситуация требует более подробного разбора.
На основе совокупного анализа норм гражданского, уголовно-процессуального законодательства и законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре Совет АП г. Москвы пришел к выводу, что расторгать в одностороннем порядке по своей инициативе соглашение на защиту не вправе только адвокат, но такого права не лишен доверитель.
Доверитель может расторгнуть соглашение с адвокатом в любой момент производства по делу, что является юридическим фактом, лишающим адвоката права осуществлять какие-либо процессуальные действия в интересах своего бывшего подзащитного.
Если доверителем адвоката является не подзащитный, а иное лицо, то при расторжении им заключенного с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи назначенному доверителем лицу (подозреваемому, обвиняемому) мнение бывшего подзащитного, желающего, чтобы адвокат продолжал его защиту, не может служить основанием для продолжения участия адвоката в деле. В такой ситуации адвокат может обсудить с обвиняемым возможность заключения нового соглашения и только после претворения этой возможности в реальность получить правовое основание для возобновления собственной защиты.
Критикуя Разъяснение, ЭМК сочла, что оно, в частности, дано в нарушение ст. 450 ГК РФ и в действительности право расторгать соглашение на защиту в одностороннем порядке у доверителя отсутствует.
ЭМК также поддержала мнение коллеги – члена Совета АП Красноярского края И.С. Богдановой о том, что одного факта расторжения обвиняемым (подозреваемым) соглашения на защиту для фактического прекращения участия адвоката в уголовном деле недостаточно и доверитель помимо расторжения соглашения должен еще заявить отказ от адвоката в соответствии со ст. 52 УПК РФ, а поскольку она «носит общий и универсальный характер», следователь и суд вправе ходатайство об отказе не удовлетворить.
Отрицать право доверителя расторгать соглашение на защиту в одностороннем порядке – чистейшее заблуждение. Статья 450 ГК РФ устанавливает: «Изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами или договором». Сам ГК РФ допускает одностороннее расторжение договоров, в первую очередь договора поручения (ст. 977), в силу того, что он носит строго личностно-доверительный характер. Доверитель вправе отказаться от своих обязательств и тем самым отменить договор поручения в любое время и без какого бы то ни было объяснения причин отказа. Это право является императивным, любое соглашение об отказе от него ничтожно. Было бы странно, если бы в таком праве было отказано доверителю в соглашении на уголовную защиту.
Крайне сомнительны наделение норм УПК РФ «общим и универсальным характером», распространение их действия на гражданско-правовые отношения. Как известно, соглашение на оказание юридической помощи представляет собой гражданско-правовой договор и вопросы его расторжения регулируются ГК РФ с изъятиями, предусмотренными Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Единственное изъятие, им предусмотренное, – «адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты» (подп. 6 п. 4 ст. 6) – означает запрет расторгать соглашение на защиту в одностороннем порядке адвокату, но не лишает такого права доверителя.
Коллегам следовало бы задуматься над простым вопросом: на каком основании адвокат будет находиться в процессе при расторгнутом соглашении? Очевидно, только в случае, если следователь или суд обяжет его продолжать защищать по назначению. Но такого права у них нет: определение порядка защиты по назначению относится к исключительной компетенции совета региональной палаты.
Применение ст. 430 ГК РФ к расторжению соглашения на защиту
Коллега И.С. Богданова обращает внимание на то, что в Разъяснении обойдена молчанием ст. 430 ГК РФ, регламентирующая договор в пользу третьего лица. Подмечено справедливо. Несправедливо только Совет за это порицать. Разъяснения советов адвокатских палат – не научный комментарий закона. Они даются по запросам адвокатов, вырастают из конкретных дисциплинарных производств. В дисциплинарной практике АП г. Москвы не наблюдалось ни одного случая, когда подзащитный возражал бы против расторжения соглашения на защиту доверителем – иным лицом. Посему такой сюжет в Разъяснении не рассматривался, и оно было посвящено конфликтам, когда соглашение расторгнуто законно, подзащитный от адвоката отказывается, а следователь и суд ходатайство об отказе не удовлетворяют и направляют в Адвокатскую палату представления о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности.
Но коль скоро вопрос о применении ст. 430 ГК РФ к расторжению соглашения на защиту поднят, выскажу на сей счет свои соображения.
В соответствии с ч. 2 ст. 430 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором, с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору стороны не могут расторгать или изменять заключенный ими договор без согласия третьего лица. Норма эта носит диспозитивный и вместе с тем бланкетный характер. Стороны не лишаются права заключать соглашение о расторжении договора, влекущее прекращение прав третьего лица, но такую возможность необходимо предусмотреть в самом договоре.
Норма, закрепленная ч. 2 ст. 430 ГК РФ, несомненно, подлежит учету адвокатами при заключении соглашения на защиту с доверителями – иными лицами. В соглашении должны быть четко указаны основания его расторжения. Для адвокатов они чаще всего связаны с такими существенными условиями соглашения, как порядок и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь, а также компенсации расходов, связанных с исполнением поручения. В соглашение следует включать пункт о том, что при невыплате в обусловленные сроки вознаграждения адвоката (или аванса) и компенсации понесенных им расходов соглашение считается расторгнутым.
Адвокат приглашается к защите иными лицами с согласия подозреваемого, обвиняемого. Желание подзащитного, первоначально согласившегося с условиями договора, продолжать после его расторжения получать помощь адвоката, как уже отмечалось, никакого правового значения иметь не будет.
Отсутствие в соглашении оговорки об основаниях его расторжения действительно может поставить адвоката в сложное положение. Если следовать буквально правилам ч. 2 ст. 430 ГК РФ, в случае нарушения доверителем – иным лицом условия об оплате поручения адвокат обязан продолжать защищать обвиняемого, настаивающего на его участии в деле, и вправе после завершения процесса предъявить иск к доверителю о взыскании гонорара.
Особенно болезненна такая ситуация при исполнении поручения иногороднего доверителя. Не думаю, что дисциплинарные органы палаты подойдут слишком строго к «лопухнувшемуся» адвокату, если тот не согласился выехать в другой регион, потому что доверитель отказался оплатить ему проезд и гостиницу.
Позиция, согласно которой адвокат при расторгнутом соглашении вправе выйти из дела, только когда следователь или суд выразит на то свое соизволение, – «отрыжка» розыскного советского правосудия с его взглядом на адвоката в процессе как объект неограниченного государственного пользования.
Генри РЕЗНИК,
вице-президент Федеральной палаты адвокатов РФ, президент Адвокатской палаты г. Москвы