ИСТИНА ПО-БАСТРЫКИНСКИТамара Морщакова: «Новый законопроект Следственного комитета России – попытка оправдать массовые, бесчеловечные пытки, которые применяются в доказывании по уголовным делам»
 СК РФ разработал новый законопроект, который вносит принципиальные изменения в Уголовно-процессуальный кодекс России. Текст законопроекта пока не опубликован, но в «Российской газете» № 5731 (58) (http://www.rg.ru/2012/03/15/bastrykin-site.html) появился обширный комментарий к нему в виде интервью с Председателем СК РФ Александром Бастрыкиным. Содержание интервью вызвало, мягко говоря, недоумение со стороны юридического сообщества своими кардинальными тезисами. По мнению собравшихся 27 марта в Независимом пресс-центре на Пречистенке (далее – НПЦ) ведущих экспертов в области уголовного права и процесса, идеи законопроекта СК РФ упраздняют презумпцию невиновности, наделяют судью обвинительной функцией, ликвидируют состязательность в уголовном процессе.
«Истина» в последней инстанции
|
Александр Бастрыкин: «Введение в УПК института установления объективной истины по уголовному делу позволит обеспечить гарантии конституционного права на справедливое правосудие и повысить степень доверия граждан к правосудию. <…> Требования принять все меры к отысканию истины традиционно содержались в российском уголовно-процессуальном законодательстве, в частности, в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г., УПК РСФСР 1922 г., а также УПК РСФСР 1960 г.». |
Собравшиеся в НПЦ юристы единодушно опровергли не только необходимость введения подобного института в современный российский уголовный процесс, но и достоверность ссылок председателя СК РФ на законодательные акты дореволюционного и советского периодов.
Член Независимого экспертно-правового совета (далее – НЭПС), федеральный судья в отставке РФ Сергей Пашин заявил, что ни в российском, ни в иностранном законодательствах термин «объективная истина» никогда не фигурировал, он взят из философии, а в тех странах, на которые ссылается Бастрыкин в своей работе, говорится обычно о практической достоверности или процессуальной истине, то есть о том, что принимается за истину в силу доказательств.
С ним согласился и адвокат, член НЭПС, Налоговый советник юридической фирмы «Юст» Игорь Пастухов: «Насколько я помню, даже с философской точки зрения объективную истину установить нельзя в силу невозможности воспроизведения всех обстоятельств ее существования. Можно к ней приближаться, но ее нельзя достигнуть». Однако он отметил, что готов к тому, чтобы в УПК появился тезис об объективной истине, но только как обязанность следствия собирать наряду с обвинительными и оправдательные доказательства.
По словам члена НЭПС Сергея Насонова, в ст. 613 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. говорилось о том, что председательствующий должен лишь направлять дело к тому, чтобы была установлена истина, а не принимать все меры к отысканию истины, как позволил себе трактовать эту статью Бастрыкин. Такой же смысл вкладывался и в норму советского законодательства, содержащую термин «истина».
Инквизиционный суд
| Александр Бастрыкин: «Проект предусматривает дополнение УПК следующими положениями… Закрепленное в ст. 14 УПК РФ понятие презумпции невиновности предполагает толкование неустранимых сомнений в пользу обвиняемого. Оно может быть применено лишь в том случае, если невозможно достичь по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к ее отысканию.
Предусматривается, что суд не связан мнением сторон и при наличии сомнений принимает необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств уголовного дела. Должны быть скорректированы и полномочия председательствующего в судебном заседании. В соответствии с новой редакцией ч. 1 ст. 243 УПК РФ председательствующий не только руководит судебным заседанием и обеспечивает состязательность и равноправие сторон, но и принимает меры к всестороннему, полному и объективному выяснению всех обстоятельств уголовного дела.
<…>
Суд наделяется обязанностью по ходатайству сторон или по собственной инициативе восполнять неполноту доказательств в той мере, в какой это возможно в ходе суда… Кроме этого, проектом закона предусматривается расширение перечня оснований возвращения уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению в суде». |
Эти положения перечеркивают призюмируемую не только российским, но и международным законодательством презумпцию невиновности.
Советник КС РФ, заместитель Председателя Совета по совершенствованию правосудия и член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (далее – Совет при Президенте РФ) Тамара Морщакова уверена, что цель «бастрыкинского проекта» – заставить и следствие, и суд доказывать именно невиновность вместо того, чтобы они обосновывали виновность. «Но доказывать невиновность у нас не нужно! – возмутилась она. – Однако по совершенно ничего не объясняющему замечанию господина Бастрыкина выходит, что невиновность мы можем признавать только тогда, когда использованы все имеющиеся средства для доказывания обратного. Но в Конституции РФ изначально сделано подобное предположение, выраженное словами, что только неустранимые сомнения диктуются в пользу обвиняемого».
Не совсем понятно, когда именно способы отыскания истины будут считаться исчерпанными. Сергей Пашин предполагает, что этот вопрос будут решать те, кто поддерживает обвинение. «По сути предлагаемых изменений, суд должен будет восполнить пробелы предварительного следствия. Но согласно многочисленным решениям КС РФ этот тезис нарушает принцип состязательности в уголовном процессе, т.к. чтобы восполнить пробелы, суд должен будет направить дело на доследование, где следственный комитет или дознаватели либо прекратят дело своей властью, либо будут бесконечно добывать доказательства» – считает он.
Игорь Пастухов развил этот тезис важным замечанием о том, что такая норма изначально нежизнеспособна, так как ее принятие нарушит положение Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», запрещающее законодателю преодолевать нормы, признанные уже ранее неконституционными, путем принятия новых законов.
При этом в соответствии с российским законодательством суд имеет право привлекать доказательства и по своей инициативе в интересах проверки доводов, которые предъявляют стороны. Но если судья проверяет не их доводы и доказательства, а сам ищет, кто именно совершил преступление, то суд превращается в инквизиционный орган. «Инквизиционный процесс хорош, только вот инквизиторы должны быть очень хорошие. А у нас проблема, к сожалению, в том, что следствие густо замешано на пытках, а суд закрывает на это глаза. Если он еще будет помогать следствию, то ничего хорошего из этого не выйдет – мы потеряем даже тот ничтожный процент оправдательных приговоров, который имеем сейчас», – считает Сергей Пашин.
Игорь Пастухов указал на сомнительность вытекающего из «бастрыкинских» предложений тезиса о том, что в ходе дополнительного расследования выяснение обстоятельств дела будет проведено лучше, чем в ходе предварительного расследования.
Следователь без надзора
|
Александр Бастрыкин: «Предусматривается расширение процессуальных возможностей и других участников уголовного судопроизводства. В том числе за счет наделения их правом заявлять ходатайства о производстве следственных и иных процессуальных действий для полноты и объективности предварительного расследования или суда.
Для исправления при производстве в суде второй инстанции судебных ошибок, связанных с непринятием мер по установлению объективной истины, проект закона предусматривает дополнение перечня оснований для пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу». |
Председатель МКА «Адвокатская палата», член НЭПС Юрий Костанов заметил, что судить этот законопроект Следственного комитета России нужно в комплексе с другими инициативами ведомства. Например, в январе этого года со стороны СК РФ прозвучали слова о том, что следователь должен быть исключен из стороны обвинения и превращен в самостоятельную сторону в процессе, и это якобы сделает его объективнее.
Он высказал опасения, что если следователь вдруг станет стороной в процессе, то он будет наделен правом обжаловать судебное решение, то есть фигура прокурора отодвинется на второй план.
Но дело не столько в статусе российского следователя, сколько в его непрофессионализме. По мнению Юрия Костанова, значительная часть ответственности за низкий уровень следствия в стране лежит на Председателе СК РФ. Когда родилась идея отделения следствия от прокуратуры, параллельно был вообще упразднен прокурорский надзор над следствием. «В чем воспаленном мозгу родилась идея, что следователь не нуждается ни в каком надзоре кроме надзора со стороны своего руководителя, при том, что следователь каждый свой шаг согласовывает со своим начальником отдела? – возмутился он. – Естественно, жаловаться на следователя этому начальнику – дело абсолютно бессмысленное».
«Российские следователи не умеют и не хотят работать. Для них нет иного способа, кроме пыток, узнать “объективную истину”» – закончил он.
«Им незачем профессионализм в условиях, когда обвиняемые появляются по назначению, если они назначены быть обвиняемыми, то и доказательства должны появиться не обычным путем, а путем ордалий, пыток и т.д.» – добавила Морщакова.
Этот проект, по ее мнению, – во-первых, попытка компенсировать непрофессионализм следователей; во-вторых, избавить следователей от функции доказывания вины, переложить ее на суд; в-третьих, избавить следствие от какой-либо критики со стороны судебных органов, потому что отныне суд будет отвечать за результаты следствия наравне с ними.
Объективным показателем уровня следователей служит положение Закона о Следственном комитете России, которое позволяет лицам, не имеющим еще высшее образование (продолжающим учиться), быть следователями.
Беззащитная защита
| Александр Бастрыкин: «Сторона защиты наделена правом собирания доказательств и возможностью активного участия в процессе доказывания, значительно расширены процессуальные гарантии обеспечения конституционных прав и свобод человека, особенно в сфере уголовно-процессуального принуждения». |
Тамара Морщакова безапелляционно отмела это утверждение. «Защите не дали возможность что-то доказывать, а правила, которые должны были ограничивать произвол при доказывании, характерный для российской судебной системы и выражающийся в получении следствием доказательств путем пыток и других незаконных методов, зачастую обращается против защиты, потому что доказательства, представляемые ей, в суде провозглашаются полученными не с помощью установленных для следователей процессуальных действий, а значит незаконным путем, недопустимыми», – объяснила она.
Обвинение с запасом
|
Александр Бастрыкин: «Дополнительно вводятся два новых основания возвращения уголовного дела…
<…>
2. Необходимость предъявления обвиняемому нового обвинения, связанного с ранее предъявленным. Либо изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении». |
Это утверждение, которое приводится в целях обоснования необходимости принятия законопроекта, Морщакова прямо назвала ложью. Следствие всегда предъявляет максимальный объем обвинений. «Тенденция предъявления обвинения с запасом идет с советских времен, она не только не исчезла, она сохраняется и расширяется» – сказала она.
Оправдание бесчеловечности
Сергей Насонов попытался предположить, какие дальнейшие изменения повлечет за собой принятие этого законопроекта. По его мнению, логичным их следствием представляется ликвидация суда присяжных заседателей, потому что такой суд не имеет ничего общего с установлением «объективной истины», и ликвидация института допустимости доказательств, потому что носителями «объективной истины» в конечном случае будут только следователи и дознаватели. Он уверен, что принятие законопроекта приведет к выходу нашей страны из Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, потому что «бастрыкинский» подход к установлению истины противоречит принципу разумности сроков уголовного судопроизводства, поскольку позволяет судить человека бесконечно. Придется отказаться и от концепции «рэс юдиката» (согласно ей, судебное решение рано или поздно становится окончательным), потому что для установления «объективной истины» необходимо иметь механизм отмены любого оправдательного приговора в любой интервал времени с момента его вступления.
Наконец, придется резко сократить права обвиняемого, который сейчас у нас может защищаться всеми способами, не запрещенными законом, потому что тем самым он может воспрепятствовать установлению объективной истины.
Морщакова назвала этот законопроект «подлым», призванным оправдать массовые, бесчеловечные пытки, которые применяются в доказывании по уголовным делам. Несмотря на его очевидную противозаконность, эксперты не исключают возможности частичного принятия его идей в завуалированном виде.
Екатерина ГОРБУНОВА,
корр. «АГ»
Назад
|
