Александр Коновалов: «Лишние люди» должны покинуть адвокатуру!

 
В частности, министр ответил на вопрос «АГ»: Как будет развиваться юридическая практика в России: по европейскому образцу с распространением общих стандартов и корпоративных правил на всех практикующих юристов или по особому российскому варианту, когда для занятия юридической практикой вовсе не обязательно быть адвокатом?

Действительно, у нас сложилась парадоксальная ситуация. В начале 90-х годов государство полностью “отпустило вожжи” – практически перестало контролировать процесс создания адвокатских консультаций и, главное, предоставление статуса адвоката. И в адвокатуре оказалось очень много людей, которым там не место. К сожалению, такая ситуация во многом сохраняется и поныне.

Существует дуализм в сфере оказания юридических услуг. Во-первых, в этой сфере практикуют адвокаты, многие из которых по своим знаниям, деловым и этическим качествам не имеют права оказывать квалифицированную помощь гражданам. Как раз с ними в основном сталкивается население. Во-вторых, существуют так называемые бизнес-консультанты – люди, которые работают в крупном и очень крупном бизнесе и решают дорогие и очень дорогие юридические вопросы. Этих людей на рынке 10 %, и в основном с ними работают крупные бизнес-структуры, банки. Не случайно именно эти 10 % и обеспечивают 90 % рынка правовых услуг в России. Соответственно, на адвокатов, которые составляют 90 % лиц, оказывающих правовые услуги на рынке, приходится только 10 % рынка.

Бизнес-консультанты, не являющиеся адвокатами, представительствуют в судах. И при этом (я, наверное, раскрою секрет Полишенеля) значительное их число работает в иностранных юридических фирмах. То есть наш рынок квалифицированных юридических услуг, в первую очередь бизнес-услуг, по сути, завоеван иностранными, в основном американскими, юридическими фирмами, в которых работают хорошие русские юристы.

Я уверен в том, что реформа адвокатуры должна предполагать два параллельных процесса.

Первый процесс – освобождение адвокатуры от лишних людей. Люди, которые неквалифицированны и с точки зрения профессиональной и человеческой этики недостойны статуса адвоката, должны уйти из корпорации и не позорить ее более. Думаю, что адвокаты, которые знают себе цену, обрадуются этой инициативе: она избавит их от квазиконкурентов, которые обманывают людей, предлагая им неквалифицированные услуги, и, по сути, отбивают клиентов у тех, кто может такие услуги оказать. Те же, кто привык носить колбасу и письма в тюрьму или давать заведомо невыполнимые обещания, будут против. Я не хочу сказать, что все, кто протестуют, именно такие, но мотивация может быть и такой.

Второй процесс, который проводить очень важно, – это привлечение в корпорацию представителей бизнес-консалтинга, то есть по-настоящему квалифицированных, высокооплачиваемых юристов, с присвоением им статуса адвоката. Делать это можно разными путями. Один из них, который неоднократно обсуждался, – это запрет на судебное представительство кому бы то ни было, кроме лиц, имеющих статус адвоката. И я не исключаю, что этот запрет впоследствии нужно будет ввести. Конечно, поэтапно, чтобы не обрушить систему оказания юридических услуг, в том числе систему представительства интересов хозяйствующих субъектов в арбитражных судах. Но двигаться к этому, я уверен, нужно. Это один из рычагов преодоления дуализма в российской системе оказания юридических услуг.

Но, как любой административный метод, он может быть чреват шероховатостями, проблемами, изъянами. Если он и будет применяться, то лишь в совокупности с другими факторами, которые стимулируют вхождение представителей бизнес-консалтинга в адвокатскую корпорацию.

Один из вариантов, который мне кажется очень перспективным, – это выстраивание своеобразного профессионального рейтинга с последующим гарантированным предоставлением лучшим из этого рейтинга статуса судей. В последнее время много говорят о том, что корпорацию судей пополняют в основном выходцы из судов, прокуратуры, милиции, ФСБ и других правоохранительных органов и только в единичных случаях – из адвокатуры и сферы бизнес-консалтинга. Думаю, что эта система должна быть серьезно изменена как раз в сторону привлечения представителей частных юридических корпораций. Инструментом для этого может стать присутствие в рейтинге адвокатов, если наличие адвокатского статуса будет важным фактором при рассмотрении вопроса о предоставлении статуса судьи.


Министр ответил и на вопросы других СМИ.

Вопрос: Как Министерство борется с коррупцией?

Ответ: Мы проверяем на «коррупционогенность» все поступающие в наш адрес федеральные законы, проекты постановлений правительства, указов президента и региональные законопроекты. Уже научились удалять из законов лишнее, а нужно еще научиться вносить то, что будет профилактировать коррупционное применение того или иного акта.

Мы продолжаем совершенствовать наш внутренний документооборот, делать его прозрачнее и эффективнее. Планируем перевести существенную часть контактов с юридическими и физическими лицами на общение через Интернет.

В рамках Президентского совета по противодействию коррупции были подготовлены пакеты нормативных актов, которые ужесточают практику предоставления госслужащими и членами их семей информации об их доходах.

Вопрос: Что нужно сделать, чтобы история с Магнитским не повторилась?

Ответ: Проведен анализ функционирования тюремной системы, пытаемся выявить факторы, которые способствовали происшествию. Хотя уголовное дело еще расследуется, руководство федеральной системы исполнения наказаний сделало выводы и начало менять свою систему. К сожалению, я не могу вас заверить, что все изменится завтра. Могу лишь сказать, министерство делает все для того, чтобы в нашей стране справедливость торжествовала.

Вопрос: Какие будут внесены изменения в практику досудебного ареста?

Ответ: Сейчас к осужденным закон относится лучше, чем к тем, кто сидит в СИЗО. В приказе Минюста и Минздрава, подписанном еще в 2005 году, содержится перечень заболеваний, освобождающих больного от пребывания в местах заключения, но не из СИЗО. Думаю, этот порядок нужно распространить и на места предварительного содержания.

30 декабря Министерство юстиции внесло на подпись Президенту подготовленный совместно с Генпрокуратурой России законопроект о внесении изменений в статьи 106 и 108 УК РФ. 106 статью предлагается расширить, включив в нее в качестве меры пресечения возможность применения залога. Круг предметов залога предполагается расширить, включив в него движимое и недвижимое имущество и имущественные права. Кроме того в новой редакции этой статьи прописана возможность обращения любого лица, подчеркну – любого, напрямую в суд с просьбой избрать в отношении подозреваемого меру пресечения в виде залога.

Что касается статьи 108, где речь идет о досудебных и судебных арестах, то здесь предлагается ограничить возможность применения ареста в качестве меры пресечения категорией тяжких и особо тяжких преступлений на стадии следствия и судебного рассмотрения дела. Такое изменение автоматически выводит из под меры пресечения в виде ареста огромный пласт уголовных составов, в том числе экономические и налоговые.

Изменения коснутся также арестованных и осужденных. Будет улучшаться качество медицинской помощи, создаваться более гибкая система мер пресечения, их избрания и изменения в зависимости от состояния здоровья арестованного. ФСИН уже работает над этим. Мы также ратуем за то, чтобы система исправительно-трудовых лагерей была упразднена. Людей, которые по решению суда должны быть изолированы от общества, но совершили не слишком тяжелые преступления, следует помещать в колонии, на поселения, а людей по-настоящему опасных для общества следует содержать в тюрьмах.

Вопрос: Не планирует ли Минюст выходить с законотворческой инициативой по изменению Уголовного кодекса по части налоговых и экономических преступлений?

Ответ: На завершающей стадии находится работа над пакетом предложений по внесению изменений в Уголовный кодекс. В основном речь идет о декриминализации двух десятков составов преступлений, некоторые из них экономические. Их предлагается переместить в административные правонарушения.
Что касается глобальных изменений в отношении преследования за экономические преступления – это сложная проблема, требующая тонкого чувства компромисса. С одной стороны криминалисты часто пытаются квалифицировать совершенно законные экономические отношения как противоречащие закону и расценивают их с точки зрения уголовной юстиции. С другой – совсем запретить криминалистам подходить к экономике тоже нельзя. Я как цивилист, хорошо знаю эту проблему: видимость законной сделки можно придать очень многим безобразиям, если исключить их оценку с уголовной-правовой и криминалистической точек зрения.

Что касается назначений наказаний за экономические преступления, то разработкой и утверждением законов у нас занимается Правительство, мы лишь исполняем. Но, по моему мнению, основным наказанием за экономические преступления должны быть очень крупные штрафы, которые адекватны тяжести вреда, причиненного незаконной экономической деятельностью. Это – как минимум возмещение ущерба и что-то сверх того, с тем, чтобы не просто вернуть первоначальный статус-кво, а чтобы еще и серьезно наказать преступника.

Вопрос: Как будет рассчитываться сумма залога?

Ответ: Минимальный размер залога - 50 тысяч для преступлений наименее тяжких и средней тяжести и 250 тысяч – за тяжкие и особо тяжкие преступления. На наш взгляд, в дальнейшем размер залога должен определяться судом в зависимости от сведений о доходах. Но он должен быть весьма чувствителен для нарушителя.

Вопрос: Какие дополнительные функции возьмет на себя Федеральная служба судебных приставов?

Ответ: В контексте реформы МВД, милиция должна освобождаться от не свойственных ей функций. Они буду переданы другим ведомствам. Мы, в частности, готовы взять на себя такую довольно хлопотную функцию как транспортировка и доставка подсудимых и иных участников процесса на судебные заседания.

Мне бы хотелось, чтобы такие функции, как поиск лиц, не явившихся на судебное заседание, обеспечение безопасности участников процесса были также предоставлены службе судебных приставов. По моему мнению, ФССП должна также обеспечивать безупречное уважение к суду, в том числе и за счет очень жестких санкций за неисполнение требований явки или сотрудничества с судом. Это касается и адвокатов, и потерпевших, и свидетелей, – всех, кто вовлекается в правосудие. Выявление фактов таких уклонений должно тоже осуществляться судебными приставами. Но пока это только мечты. Вопрос нуждается в серьезной проработке и дискуссиях.

Вопрос: Вы упомянули в своем докладе о том, что будет создано подразделение, которое будет заниматься мониторингом решений Конституционного суда и Европейского суда по правам человека. Что это за подразделение и как оно будет работать?

Есть пилотные решения Европейского суда по правам человека, которые мы должны выполнять. Причем, здесь не откупишься только деньгами, приходится менять систему. Это дела, относящиеся к категории «Бордер-2», для исполнения которых сейчас подготовлен очень хороший законопроект «О компенсации гражданам, пострадавшим от неэффективного правосудия». Нам нужно быть готовыми к его принятию, чтобы по возможности избежать вала штрафных санкций, как это произошло, например, с Италией. Там приняли аналогичный закон, а после этого начали очень активно волокитить исполнение дел по выплате компенсаций.

Что же касается мониторинга, мы считаем, что эта деятельность должна быть систематизирована, сведена в общий процесс и в конечном счете выйти на более качественный уровень. Мониторинг должен использовать гораздо более широкий круг источников: практику ЕСПЧ, информацию корпоративных юридических сообществ, частнопрактикующих юристов, адвокатов, нотариусов, бизнес-консультантов, СМИ, правозащитных организаций и других элементов структуры гражданского общества, а также высших правовых школ.

В прошлом году был подготовлен проект указа Президента для организации такого мониторинга, его подписание уже не за горами. Пока это не произошло, мы работаем в экспериментальном режиме.



"АГ" № 5, 2010