КОЛЛЕГИАЛЬНОСТЬ ЧИНОВНИКОВ НЕ СПАСЛА

27 миллионов рублей в виде взяток, 11 обвиняемых, 17 адвокатов, 55 эпизодов, 12 присяжных и 48,5 лет заключения

 
12 августа Мосгорсуд вынес приговор по громкому делу о коррупции в Федеральном фонде обязательного медицинского страхования (ФОМС). Двое из одиннадцати обвиняемых оправданы, остальные приговорены к различным срокам лишения свободы, штрафам и дополнительному наказанию в виде лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью. Представители государственного обвинения выразили удовлетворение приговором и назвали решение суда справедливым и разумным.

Дело

10 ноября 2006 г. Следственное управление Генпрокуратуры по особо важным делам на основании сообщения директора ФСБ России возбудило уголовное дело по признакам преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 285 и п. «а», «г» ч. 4 ст. 290 УК РФ.

Государственное обвинение - Марина Дятлова, Борис Локтионов

15 ноября 2006 г. было задержано практически все руководство ФОМС: директор Федерального фонда ОМС Андрей Таранов, его заместители Дмитрий Усенко, Наталья Климова и Дмитрий Шиляев, начальник контрольно-ревизионного управления Фонда Татьяна Маркова, начальник финуправления Нина Фролова, начальник управления бухучета и отчетности – главный бухгалтер Галина Быкова. Спустя несколько месяцев под стражу были взяты бывший первый заместитель директора ФОМС Юрий Яковлев и руководитель крупнейшей российской фармацевтической компании «Протек» Виталий Смердов. В отношении директора Калмыцкого территориального фонда ОМС Данилы Хахлынова и инспектора Счетной палаты Нины Холминой была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.

По версии обвинения, Андрей Таранов, Наталья Климова и Юрий Яковлев не позднее апреля 2005 г. с целью получения взяток создали организованную преступную группу, в которую вовлекли ряд руководящих сотрудников ФОМС. В период с июля 2005 г. по ноябрь 2006 г. члены организованной преступной группы получили от руководителей нескольких территориальных фондов и представителей фармацевтических компаний «Протек», «Биотэк», «Онто-Фарм» взятки на общую сумму свыше 27 млн руб. за выделение некоторым территориальным фондам ОМС субвенций из нормированного страхового запаса (программа обязательного медицинского страховании) и субвенций из средств страхового резерва (программа дополнительного лекарственного обеспечения).

Результат

Наталья Климова - обвиняемая

По заявлению Натальи Климовой дело рассматривалось судом с участием присяжных заседателей. В июле 2009 г. присяжные вынесли обвинительный вердикт в отношении всех подсудимых, за исключением Данилы Хахлынова и Нины Холминой. Из вердикта следует, что присяжные заседатели не согласились с объемом и концепцией обвинения. Формально присяжные исключили 44 из 55 эпизодов, однако структура исключенных эпизодов позволяет говорить о том, что присяжные не согласились с тем, что две крупнейшие фармацевтические компании России – «Протек» и «Биотэк» – якобы контролировали выделение ФОМС двух видов субвенций.

Так, из 13 эпизодов получения взяток от представителя фармацевтической компании «Биотэк» присяжные согласились с доказанностью только двух эпизодов, из пяти эпизодов получения взяток от руководителя фармацевтической компании «Протек» в обвинительном вердикте осталось только три эпизода. Таким образом, обвинение фактически свелось к бессистемному, периодическому получению взяток от руководителей территориальных фондов ОМС и иных лиц, не работавших в системе ОМС или фармкомпаниях.

Все признанные виновными подсудимые, за исключением бывших заместителей директора ФОМС Натальи Климовой и Юрия Яковлева, признаны заслуживающими снисхождения.

На основании вердикта присяжных суд вынес обвинительный приговор и назначил бывшему директору ФОМС Андрею Таранову наказание в виде лишения свободы сроком на 7 лет в колонии строгого режима, штрафа в 1 млн руб. и лишил его права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью в течение 3 лет. Его заместителям Наталье Климовой и Юрию Яковлеву суд назначил более строгое наказание – по 9 лет лишения свободы с отбыванием соответственно в колонии общего и строгого режима и со штрафом в размере 1 млн руб. и лишением права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью в течение 3 лет. Два других заместителя Андрея Таранова – Дмитрий Шиляев и Дмитрий Усенко, как и их бывший директор, получили по 7 лет лишения свободы в колонии строгого режима. В отношении их также применены наказания в виде штрафа и лишения права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью в течение 3 лет. Начальник финансово-экономического управления Фонда Нина Фролова и начальник контрольно-ревизионного управления Фонда Татьяна Маркова приговорены к 4 годам лишения свободы в колонии общего режима, руководитель компании «Протек» Виталий Смердов – к 1 году и 6 месяцам в колонии-поселении. Нину Холмину и Данилу Хахлымова суд оправдал. В отношении Галины Быковой производство по делу приостановлено в связи с болезнью.

Мнения

Александр Садуков- адвокат

В своем выступлении по окончании процесса представители государственного обвинения выразили удовлетворение приговором и назвали решение суда справедливым и разумным. Отвечая на вопрос относительно меры наказания (прокуроры просили назначить подсудимым более высокие сроки наказания), представитель стороны обвинения Марина Дятлова сказала, что «мера наказания обусловлена вердиктом присяжных. Это был суд факта, суд народа, который не мотивирует свое решение». А ее коллега Борис Локтионов отметил высокий профессионализм адвокатов, участвующих в деле: «У нас были очень достойные процессуальные оппоненты. Тем весомее наша победа», – заявил он.

В то же время защищавший Наталью Климову адвокат Александр Садуков назвал приговор беспрецедентно жестким. «Причиной возбуждения дела, – сказал он, – послужила плачевная ситуация, которая сложилась в 2006 г. в результате того, что льготникам стали выдавать бесплатные лекарства, а не деньги на их приобретение. Реализация этого непродуманного проекта привела к нехватке лекарств, так как фонду обязательного медицинского страхования из бюджета выделялось недостаточно средств на их оплату, а подзащитные оказались “крайними”». Касательно вердикта присяжных Александр Садуков отметил, что «на объективное вынесение вердикта, а следовательно, и приговора, повлияло необоснованное ограничение права стороны защиты представлять те доказательства, которые она считала необходимым представить. А те доказательства, которые сторона защиты рассматривает как недопустимые, были продемонстрированы присяжными».

---

НЕЮРИДИЧЕСКАЯ ЛОГИКА

Присяжные не избежали влияния собственных негативных стереотипов восприятия чиновничества

 

Галина Нилус, заместитель президента ФПА РФ

Данное дело представляет собой классический пример уголовного дела особой сложности: многоэпизодное обвинительное заключение (23 тома, 55 эпизодов), 11 подсудимых, которых защищали 17 адвокатов, и невероятно сложный предмет расследования – движение бюджетных средств в системе обязательного медицинского страхования в рамках двух разных государственных программ: 1) программы обязательного медицинского страхования граждан (ОМС); 2) программы дополнительного лекарственного обеспечения (ДЛО).

Особенности дела

Необходимо отметить, что даже среди специалистов в области здравоохранения не более сотни детально знакомы со всеми нюансами устройства системы ОМС, нормативными документами, регламентирующими деятельность ФОМС как государственного финансово-кредитного учреждения (банка) и территориальных фондов ОМС, со структурой всех территориальных программ ОМС, особенностями программ ДЛО-2005 и ДЛО-2006, со всеми особенностями движения бюджетных денежных средств в рамках этих программ, очень сложной и специфической терминологией.

Таким образом, прежде чем приступать к выработке правовой позиции, адвокаты вынуждены были изучить саму систему обязательного медицинского страхования, ее слабые и сильные стороны, заключенные в ней противоречия. Только разобравшись в этом, адвокаты смогли приступить к аналитической работе по делу.

В частности, мною и моей коллегой адвокатом нашего бюро Екатериной Плюсовой были проанализированы не только все особенности и статистика выделения двух видов субвенций всем территориальным фондам РФ (далее – терфонды) в течение 2005–2006 гг., но и наличие или отсутствие хотя бы теоретической возможности попадания этих денежных средств на счета взяткодателей, а также сама возможность выделения субвенций за взятки.

Например, субвенции из страхового резерва – это денежная помощь терфондам по программе ДЛО. Объем этой помощи был установлен в федеральном законе. ФОМС получал средства из Минфина, после чего незамедлительно распределял их по терфондам ОМС по строгой математической формуле: ежемесячно рассчитываемый подушевой норматив денежных средств (то есть количество денежных средств на одного льготника) умножался на количество льготников в каждом субъекте Федерации. Сотрудники ФОМС были лишены какой-либо дискреции, а значит, взятки давать было не за что.

Что касается субвенций из нормированного страхового запаса (НСЗ) Фонда (программа ОМС), то размер этих субвенций был настолько незначительным по отношению к бюджету территориальной программы ОМС каждого региона, что терфонды даже не учитывали их при составлении бюджета территориальной программы. Достаточно сказать, что размер субвенций из НСЗ был в несколько раз меньше размера субсидий и дотаций, также направлявшихся в терфонды на реализацию программы ОМС. Однако по версии обвинения именно нерегулярно выделяемые и незначительные по сумме субвенции из НСЗ пленили всех взяткодателей настолько, что в интересах ««Биотэк» в 2005 г. якобы передавались деньги за 46 терфондов, хотя компания поставляла лекарства по программе ОМС только в 8 субъектов Федерации, а к 2006 г. окончательно утративший здравый смысл и чувство меры представитель «Биотэк» якобы стал передавать деньги за 54 терфонда, хотя компания поставляла лекарства по программе ОМС только в 9 субъектов Федерации.

Предмет расследования предопределил и значительный объем письменных доказательств, и необходимость проведения огромной аналитической работы по представленным обвинением доказательствам.

По моему мнению, следователи сознательно не приняли во внимание все те факты, которые явно противоречили концепции обвинения, а иногда и здравому смыслу. В качестве примера могу привести эпизод получения сотрудниками ФОМС взятки от представителя фармацевтической компании «Онто-фарм» Дениса Фролова. Денис Фролов – сын начальника финансово-экономического управления ФОМС Нины Фроловой – якобы принес ей взятку за выделение фонду ОМС Республики Башкортостан субвенции из средств НСЗ в размере 1 млн 200 тыс. руб. В деле отсутствуют договоры «Онто-Фарм» на поставку лекарственных средств в лечебно-профилактические учреждения Республики Башкортостан, работавшие в 2005–2006 гг. в системе ОМС. На мой адвокатский запрос директор фонда ответил, что в 2005–2006 гг. лечебно-профилактические учреждения республики не заключали договоры с фармкомпаниями «Онто-ФАРМ» и «Биотэк».

Допрошенный в судебном заседании Денис Фролов пояснил, что он не знает термины «субвенция», «нормированный страховой запас», не помнит, поставляла ли его компания лекарства в этот регион, и не может пояснить, зачем передал своей матери собственные денежные средства в размере 1 млн. 200 тыс. руб. Его мать Нина Фролова также не смогла объяснить, для чего сын передал ей эту взятку.

Нетрудно догадаться, что в ходе предварительного следствия уголовное преследование Дениса Фролова за дачу взятки было прекращено после того, как его мать Нина Фролова дала признательные показания против всех сотрудников ФОМС. К числу таких примеров «за гранью добра и зла» можно привести 28 совершенно фантастических эпизодов получения за одну и ту же субвенцию взяток одновременно от двух, а иногда и от трех взяткодателей со взаимоисключающими интересами. В частности, за субвенцию той же Башкирии наряду с Денисом Фроловым еще якобы дал взятку и представитель фармкомпании «Биотек», которая также не поставляла лекарства по программе ОМС в ЛПУ Республики Башкортостан ни в 2005 г., ни в 2006 г. К сожалению, присяжные признали подсудимых виновными в получении взятки от Дениса Фролова. По-моему, это совершенно иррациональное решение, при принятии которого никто не руководствовался формальной логикой.

Особая сложность этого дела также состояла в коллизионной форме защиты. Напомню, что защиту прав и часто несовпадающих интересов 11 подсудимых осуществляли 17 адвокатов. Коллектив ФОМС не был дружным и сплоченным, поэтому зачастую сложно было удержать подзащитных от некоторых высказываний и оценок друг друга, от экстраполяции их прежних неприязненных отношений на текущую ситуацию.

Никакого координационного центра, лидера – никого, кто мог бы руководить действиями всех адвокатов, не было, да и быть не могло, так как интересы доверителей не совпадали. Но, как это обычно бывает у представителей творческих профессий, у каждого свое единственно правильное мнение обо всем. Тем не менее, в деле сложилась группа адвокатов, которые вели себя корректно по отношению к коллегам и, придерживаясь единой тактики защиты, адаптировали ее к интересам своих подзащитных. При этом такие коллеги предупреждали всех о том, какие ходатайства будут заявляться, какие акценты будут расставлены по тому или иному спорному для защитников вопросу. Вообще, мы старались друг другу не мешать, но бывало всякое.

Присяжные

Интересен состав присяжных заседателей. Среди них было несколько инвалидов 2 группы, причем либо они сами, либо их родственники имели в 2005–2006 гг. право на получение государственной социальной помощи. То есть предмет судебного следствия был им интересен. Сначала они просто не понимали того «птичьего» профессионального языка, на котором давали показания свидетели обвинения, но постепенно, благодаря специально составленным адвокатами вопросам, освоили и терминологию, и особенности движения денежных средств в разных программах. Например, им стало ясно, что, в отличие от программы ДЛО, субвенции из НСЗ (по программе ОМС) поступают из терфондов не на оплату счетов фармкомпаний за отпущенные льготникам лекарства. Эти средства поступают из ФФОМС в терфонды ОМС, затем в страховые медицинские организации, которые ежемесячно оплачивают этими средствами счета тех лечебно-профилактических учреждений, которые включены решением региональных органов власти в территориальную программу ОМС, и только после этого главный врач каждого учреждения определяет, с кем именно заключить договор поставки лекарств.

Доказательства обвинения

Что же представила сторона обвинения в подтверждение получения взяток подсудимыми? Прежде всего, это огромный объем письменных доказательств: многочисленные заявки на выделение субвенций, письменные резолюции должностных лиц, аналитические таблицы, протоколы заседания комиссий и платежные поручения, подтверждающие, что все бюджетные деньги доходили до регионов своевременно и выделялись на законных основаниях. Помимо этого, обвинение располагало видео- и аудиозаписями, которые велись в помещениях Фонда ежедневно на протяжении 1,5 лет. Однако в дело попала так называемая интеллектуальная выборка, то есть специально подобранные фрагменты длительностью от 1 до 40 минут. Присяжным не было представлено ни одной видеозаписи за 2005 г. Что касается событий 2006 г., то ни на одном видеофрагменте не зафиксирован факт передачи денег сотрудникам фонда. Все видеосюжеты сводятся к тому, что заместитель директора ФФОМС Климова Наталья Борисовна ежемесячно выдает сотрудникам фиксированную дополнительную заработную плату. Сама Климова факты получения денег от взяткодателей последовательно отрицала. Все остальные подсудимые и свидетели из числа сотрудников ФФОМС понятия не имели, откуда брались деньги на выплату дополнительной заработной платы и убеждены, что получали ее за исполнение своих служебных обязанностей, а не за выделение субвенций.

Таким образом, архитектура обвинения базировалась на интерпретации зафиксированных на видео- и аудиозаписях действий и высказываний подсудимых и на показаниях Нины Фроловой и Татьяны Марковой. Например, если Климовой передавался конверт формата А4 или А5, обвинение интерпретировало это как факт передачи взятки.

Сумма взятки, по моему мнению, подгонялась следователем под суммы, необходимые для выплаты дополнительной заработной платы. В случае, если у обвинения отсутствовали подходящие видео- иди аудиофрагменты, обвинение утверждало, что необходимая сумма денег была передана в неустановленное время и в неустановленном месте.

Вольная интерпретация высказываний собеседников – давно известная методика, применяемая всеми правоохранительными органами. Сторона обвинения не утруждает себя назначением и проведением лингвистической экспертизы текста высказываний собеседников. Интересно, что, признавая компетентность и квалифицированность подсудимых, обвинение проигнорировало то обстоятельства, что, работая, подсудимые не работали на публику – они не знали, что впоследствии им придется объяснять вырванные из контекста событий эпизоды. Как и любой профессионал, они не объясняли друг другу очевидные для них, но непонятные постороннему вещи. Для них это была рутинная деятельность: например, субвенции из НСЗ ФФОМС выделял десятки раз на протяжении последних семи лет, это был самый «замшелый» регламент ФФОМС, из года в год субвенции выделялись всем терфондам, не имевшим нарушений, примерно в одних и тех же суммах, которые параметризировались применительно к населению региона, показателям его финансового благополучия, уровня сбора ЕСН, размера платежей за неработающее население и пр.

Из вопросов государственных обвинителей следовало, что вина подсудимых заключается в том, что заседания комиссий по выделению субвенций из средств НСЗ и средств СР носили деловой характер, а не напоминали заседание профсоюзного собрания в фильме Эльдара Рязанова «Гараж».

В ходе судебного следствия директор ФФОМС Таранов и его заместители Яковлев и Климова подтвердили, что ежемесячно сотрудники Фонда получали «серую» зарплату в одной и той же фиксированной сумме, что не взяткодатели, а представители государства позаботились о том, чтобы персонал фонда не разбежался по коммерческим структурам, а реализовывал программу ДЛО и нацпроект «Здоровье».

Правдивость этой версии подтверждается тем, что «серую» зарплату получали не только подсудимые, но и другие сотрудники ФФОМС, получившие в этом деле статус свидетелей только потому, что они не являлись членами комиссий по выделению субвенций из средств НСЗ и средств СР.

По версии обвинения, Таранов, Яковлев и Климова построили коммунизм в одной отдельно взятой преступной группе: как организаторы они рисковали всем, а получали столько же, сколько рядовые сотрудники ФФОМС.

Позвольте не поверить. Если бы это были криминальные деньги, никто не делился бы этими деньгами с сотрудниками, не имевшими отношения к распределению денежных средств, и никто не распределял бы их фактически поровну. Все бы шло согласно поговорке: «Кто смел, тот и съел».

Чем руководствовались присяжные

Однако государственный обвинитель подверг присяжных заседателей великому искушению: он предложил признать виновными «чиновников от здравоохранения, наживавшихся на здоровье народа». Беспроигрышный ход. Кто же в нашей стране любит чиновников, и тем более чиновников от здравоохранения! Но присяжные почти устояли.

Что касается 11 эпизодов получения взяток, по которым подсудимые были признаны виновными, то у меня есть предположения, что присяжные не избежали воздействия той жесткой пропагандистской кампании, которая была развернута в СМИ начиная с осени 2006 г. и апофеоз которой я наблюдала в новостных выпусках всех ведущих телеканалов перед вынесением вердикта. «Комсомольская правда» в духе лучших советских времен заявила, что-то вроде того, что «деньги на лекарства стариков уходили в карман чиновников».

Лучшим доказательством того, что подсудимые не расхищали средства ДЛО и ОМС является то, что их не обвиняют в увеличении сумм субвенций одним регионам или занижении сумм субвенций другим, а также в сговоре с руководителями терфондов, директорами страховых медицинских организаций и главными врачами лечебно-профилактических учреждений. Между тем без сговора со всеми этими лицами похитить средства субвенций невозможно.

Я также убеждена, что присяжные не избежали влияния стереотипа негативного отношения к чиновничеству как к касте бездельников и взятковымогателей.

И я, и любой другой адвокат дорого бы дали за то, чтобы знать, чем же руководствовались присяжные при вынесении вердикта. Кто знает, чего хотят присяжные, тот выиграет дело. Однако я, также как и мои коллеги, не знаю этой тайны. Так что следующая причина, которую я назову, тоже из области предположений.

По моему мнению, анализ вердикта показывает, что он нелогичен, но практичен. Так, Данила Хахлынов был единственным взяткодателем – директором терфонда, имевшим статус подсудимого. Остальные директора-взяткодатели выступили перед присяжными в качестве свидетелей. То есть все взяткодатели-директора терфондов в данном деле чудесным образом поделились на свидетелей и подсудимого Хахлынова. Директора-свидетели для того, чтобы дать взятки, якобы продавали свои квартиры, дачи, передавали личные сбережения, либо передавали деньги, взятые у коммерсантов. Хахлынов последовательно отрицал свою вину в даче взяток. Мне кажется, что присяжные рассудили так: если государство не против, чтобы все признавшие свою вину взяткодатели – директора терфондов ОМС сохранили свои должности и были освобождены от уголовного преследования, то справедливости ради никогда не признававший свою вину Хахлынов также должен быть оправдан.

Что касается Нины Холминой, то все подсудимые: Климова, Фролова, Маркова, Быкова – также последовательно отрицали свою вину в даче взятки Холминой, помимо этого Холмина смогла убедить присяжных, что она исправила в акте проверки технические ошибки, а не изменила содержание сведений в пользу ФФОМС. Например, водитель в ФФОМС явно не получал 14 млн руб. в месяц, как это ошибочно было указано в первоначальном рабочем варианте Акта.

Что касается остальных подсудимых, то каждый из них признал факт получения дополнительной заработной платы, а Маркова и Фролова утверждали, что Климова получала взятки от представителей фармацевтических компаний и директоров терфондов.

По-моему, присяжные не стали разбираться «откуда дровишки» и пошли по пути наименьшего сопротивления: если был видеосюжет, на котором предполагаемый взяткодатель передавал Климовой хоть какой-то предмет, либо Фролова и Маркова утверждали, что они лично получили деньги от взяткодателя, то присяжные признавали этот эпизод доказанным. Таковых набралось всего 11 или целых 11 – это уж как посмотреть и оценить.

И все же, по моему мнению, в сознании присяжных «царицей доказательств» остается признание подсудимым своей вины. Мотивы, по которым эта вина признается, до сведения присяжных доводить запрещено. Так что суд народа воспринимает признание подсудимым своей вины априори правдивым, без какой-либо критической оценки, без попытки проанализировать, соответствуют ли эти показания действительности.

Прецедентность

На мой взгляд, это дело станет прецедентом.

В ходе его рассмотрения впервые эффективно преодолен «иммунитет коллегиального решения». Общеизвестно, что как чиновники, так и должностные лица коммерческих организаций предпочитают защищать решения коллегиальностью его принятия. Теперь этот «иммунитет» поставлен под сомнение. Легким движением руки обвинения состав двух комиссий ФФОМС был преобразован в организованную преступную группу, а результат работы этих комиссий – в результаты сговора членов этой группы.

По моему мнению, данное уголовное дело было возбуждено для того, чтобы система могла «спустить пар», объяснить возникший в 2006 г. кризис программы дополнительного лекарственного обеспечения. «Посадка» должностных лиц на протяжении многих десятилетий использовалась в стране в качестве инструмента «сваливания вины» за провал какого-либо направления государственной деятельности. Однако впервые за решеткой оказалось все руководство федерального ведомства. Если приговор вступит в законную силу, то поставленный Следственным комитетом эксперимент будет удачно завершен.

Вторая особенность дела заключается в том, что взятка в данном деле вообще не сопряжена с какими-либо нарушениями со стороны подсудимых: они не злоупотребляли служебным положением, не совершали хищений или нецелевого расходования средств. Даже сторона обвинения вынуждена была признать, что подсудимые действовали в строгом соответствии с законом, что они своевременно и в полном объеме выделяли денежные средства, не завышали и не занижали объемы этих денежных средств и выделяли их всем субъектам РФ. Иными словами, обвинение признает, что подсудимые работали, и работали очень хорошо. Но при этом получали за свою работу взятки.

К сожалению, присяжных этот парадокс не заинтересовал. А может быть, мы, адвокаты, не смогли донести этот парадокс до присяжных заседателей.

Кстати, в приговоре все подсудимые признаны соисполнителями, но при этом их действия квалифицированы как совершенные организованной группой. Не понимаю, как это можно совместить друг с другом. Могу предположить, что такой вывод является результатом компромисса между убеждением судьи в бессистемности и неорганизованности действий подсудимых и автоматическим закреплением той квалификации действий, которая дана обвинением. Кстати, в приговоре есть и другие вопиющие «несостыковки», но это предмет для отдельного разговора.

Третья особенность дела – мера наказания, также относится к сфере компромиссов. Судебная практика назначения наказания по ч. 4 ст. 290 УК РФ достаточно жесткая: за 10 000 долларов США подсудимым назначают по 10 лет лишения свободы. В нашем деле за 12 000 000 руб. (такой в итоге получилась доказанная сумма взяток) большинству подсудимых, включая главного по должности подсудимого – директора ФФОМС, назначено наказание в виде семи лет лишения свободы в колонии строгого режима со штрафом и лишением права занимать определенные должности и заниматься определенной деятельностью в течение трех лет. Не обсуждая вид и меру наказания всем остальным подсудимым, я хотела бы отметить, что мой подзащитный – бывший директор ФФОМС Таранов Андрей Михайлович, будучи признан присяжными заседателями создателем и руководителем организованной преступной группы, был приговорен к такому же наказанию, к которому приговорены рядовые члены этой группы. Выглядит это несколько странно – это обстоятельство отметили и некоторые средства массовой информации. Не рискую приписать это достижение своему искусству защиты, хотя убеждена, что судебно-уголовная защита, как и политика, – искусство достичь не желаемого, но возможного. Предпочитаю считать назначенное моему доверителю наказание своего рода компромиссом, которым судья постарался сгладить дефекты предварительного следствия, приведшие к очевидному несоответствию фактических обстоятельств дела тому обвинению, которое было предъявлено.

В заключение хотела бы отметить, что если дело будет направлено на новое рассмотрение, я не уверена, смогут ли защитники добиться лучшего результата для своих доверителей. Когда решение зависит от результата взаимодействия в течение нескольких месяцев 12 присяжных, 11 подсудимых, их защитников и государственных обвинителей, прогнозировать исход дела крайне сложно. В любом случае для меня это был профессионально значимый опыт, за который я признательна всем своим коллегам.
 

От редакции                   Андрей Таранов освобожден от должности директора Федерального Фонда ОМС. Соответствующее распоряжение №1181-р от 19.08.2009 г. подписал Председатель Правительства РФ Владимир Путин. Как говорится в документе, отставка состоялась по просьбе А. Таранова.