|
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ СТАРЫХ ПОПРАВОК
Законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации”», поступивший в Государственную Думу РФ из Администрации Президента РФ 6 мая с.г., общественность, СМИ и адвокаты встретили с нескрываемым осуждением. Однако назвать «сенсационным» этот законопроект нельзя. По мнению президента Федеральной палаты адвокатов Евгения Семеняко, этот документ во многом напоминает нереализованный в прошлом составе Государственной Думы проект депутатов Митрофанова и Гребенникова, смысл которого состоял в неоправданном усилении контрольно-надзорных полномочий государства в отношении адвокатуры. После первого чтения в Госдуме он в значительной степени утратил свой «антиадвокатский» уклон и по неизвестной причине «застрял в думских коридорах». Чем же вызван новый порыв законотворчества в области регулирования адвокатской деятельности? Об этом президент ФПА Е.В. Семеняко рассуждает в беседе с нашим корреспондентом.
– Есть ощущение некоторой двусмысленности происходящего, – сказал Е.В. Семеняко. – Казалось бы, авторы нового документа не должны были бы идти тем же путем, который завел их предшественников в тупик. Но они не изменили прежней идеологии, направленной на ограничение независимости адвокатского сообщества. В стремлении «построить» адвокатуру авторы законопроекта, к сожалению, не берут во внимание даже объективные реалии. Например, рассмотрим предложение о сокращении сроков дисциплинарного производства по прекращению статуса адвоката по представлению органа Росрегистрации с трех до одного месяца.
Авторов поправок нисколько не смущает тот факт, что эти сроки заведомо невыполнимы. Нынешняя редакция закона предоставляет президенту адвокатской палаты десять дней для принятия решения о возбуждении дисциплинарного производства. Срок необходимый и поэтому вполне разумный, с учетом времени, которое требуется для выяснения обстоятельств дела. Далее процедура переносится в квалификационную комиссию, в состав которой входят не только адвокаты, но и представители органов Росрегистрации, судейского корпуса, местных органов власти. Работа квалификационной комиссии строится по регламенту, который практически дублирует судебную процедуру. Комиссия обязана своевременно оповестить как участников дисциплинарного производства, так и своих членов о времени заседания, отведя необходимое время на подготовку. Для ряда регионов, расположенных на Крайнем Севере и в Сибири, этот срок не может исчисляться днями в силу географических причин, поскольку членам советов палат и квалификационных комиссий палат приходится совершать дальние поездки. А для того чтобы решения комиссии были легитимны, необходимо, чтобы в заседании участвовало не менее двух третей от списочного состава.
Обо всем этом приходится напоминать, чтобы пояснить, насколько серьезной и продолжительной является процедура дисциплинарного производства, тем более когда речь идет об отлучении человека от профессии. Окончательное решение принимает совет адвокатской палаты, который по объективным причинам не может собираться чаще одного раза в месяц. Думаю, что любому непредвзятому человеку понятно, что при таких условиях даже при высочайшем уровне организации для рассмотрения дисциплинарных дел требуется не менее двух месяцев, а лучше – не меньше нынешних трех.
Спрашивается, зачем авторам законопроекта понадобилось устанавливать заведомо нереальные, а значит, и неисполнимые сроки? По-видимому, только для того, чтобы продемонстрировать некий устрашающий прием, заключающийся в показательно ускоренном лишении статуса адвокатов, которые, по мнению чиновников, ведут себя неправильно. В этом есть некое лукавство, поскольку в низовых звеньях представители Росрегистрации, входящие в состав квалификационных комиссий, реально, на деле участвуют в дисциплинарном производстве. Если бы авторы законопроекта изучили статистику дел о прекращении статуса адвоката, они смогли бы убедиться, что эти дела составляют незначительный процент.
Уровень работы квалификационных комиссий позволяет говорить о позитивных процессах в адвокатском сообществе, которое самоочищается гораздо эффективнее, чем любые другие группы юристов-правоохранителей. В адвокатуре вырабатываются единые критерии дисциплинарной ответственности адвокатов, обобщается практика работы квалификационных комиссий. В большинстве палат обеспечен надлежащий контроль за профессиональным уровнем помощи, оказываемой адвокатами гражданам и организациям, в том числе по назначению органов следствия и суда. Объективных, социально обусловленных причин для пересмотра организации дисциплинарного производства, в том числе и по срокам рассмотрения дел, на сегодняшний день нет.
– А что Вы можете сказать о поправках, касающихся наделения органов Росрегистрации правом «запрашивать у судов, правоохранительных и иных государственных и муниципальных органов материалы, связанные с участием адвоката в защите (представительстве интересов) доверителя в судах».
– В правовом плане они сомнительны. Из текста законопроекта не понятно, по каким критериям и мотивам надзирающие органы будут осуществлять соответствующие запросы. А ведь это очень существенный аспект, поскольку неопределенность и «растяжимость» формулировок дает исполнительным органам весьма широкий простор для усмотрения, а следовательно, для произвола.
Известно, что, например, суды по своему усмотрению направляют в адвокатскую палату представления о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвокатов, которые, по мнению судьи, допустили нарушение адвокатской этики или нормативных актов. Закон позволяет правоохранительным органам обращаться в органы Росрегистрации в связи с претензиями в адрес адвокатов. Наконец, закон не содержит никаких препятствий для самих органов Росрегистрации запрашивать какую-либо информацию об адвокатах в уполномоченных органах.
Иначе обстоит дело с признанием права органа Росрегистрации на получение объяснений от адвоката в связи с его профессиональной деятельностью. Из текста поправок вовсе не вытекает, что эти объяснения органы Росрегистрации вправе требовать в случае поступления жалобы на адвоката от его доверителя. Очевидно, что и в этом случае адвокат не обязан давать какие-либо объяснения до момента возбуждения дисциплинарного производства, решение о котором принимает президент палаты адвокатов. Видимо, все же речь идет об истребовании у адвоката иной информации.
Не вдаваясь в дискуссию по этому поводу, хочу отметить одно: при оценке притязаний органов Росрегистрации на получение от адвоката той или иной информации необходимо учитывать то, насколько подобные требования соответствуют обязанности адвоката соблюдать конфиденциальность в вопросах сведений, ставших известными ему от доверителя. В этой области действует довольно сложная и взаимозависимая законодательная конструкция, базирующаяся как на ряде положений национальных законодательных актов, так и на международных обязательствах Российской Федерации. Попытка изъять из этой системы хотя бы один элемент чревата обрушением всей конструкции. Речь идет прежде всего о тех принципах, на которых, собственно, и базируется Закон об адвокатской деятельности: независимости, самоуправлении и корпоративности адвокатуры в России.
– Означает ли это, что Закон об адвокатской деятельности не нуждается в изменениях?
– Мы прекрасно понимаем, что адвокатский закон вовсе не является «священной коровой» и, естественно, нуждается в дальнейшем совершенствовании. Речь идет прежде всего о создании эффективно действующей системы квалифицированной юридической помощи доступной для всех категорий граждан. Одно из условий действенности этой системы – гарантии достойной оплаты труда адвокатов. Между тем в большинстве субъектов Федерации до сих пор нет законов, регулирующих порядок предоставления квалифицированной юридической помощи различным категориям граждан и оплаты за нее. И одновременно Росрегистрация экспериментирует с госбюро по оказанию правовой помощи малоимущим гражданам за счет федерального бюджета.
– Почему же та группа чиновников, которая внесла законопроект в Госдуму, употребляет свой административный ресурс не на решение данных вопросов, а на ограничение самостоятельности и независимости адвокатуры?
– Мне кажется, эти люди очень часто выдают за государственные интересы свои собственные представления о жизни. Среди тех, кто в силу должностных полномочий призван взаимодействовать с адвокатурой, почти нет никого, кто реально понимает смысл существования такого института, как адвокатура. Здесь доминируют люди с прокурорским или следовательским прошлым, для которых адвокат, по сути, всегда являлся не только процессуальным противником, а противником вообще.
– Есть мнение, что появление очередного законопроекта с поправками к Закону об адвокатской деятельности отчасти спровоцировали некоторые представители адвокатского корпуса, выступающие с публичными утверждениями, что действующий закон похоронил адвокатскую демократию и способствовал нарождению адвокатской бюрократии. Насколько оно, по-Вашему, справедливо?
– Я знаком с этими утверждениями. Что ж, у их сторонников вполне может появиться возможность сравнить бюрократию адвокатскую с бюрократией чиновничьей. А если серьезно, то, конечно же, нельзя отрицать определенной зависимости между попытками усиления государственного контроля за адвокатурой и способностью самого адвокатского сообщества обеспечить необходимый уровень саморегулирования и поддержания профессиональных и этических стандартов. Мне кажется, мы не просто поддерживаем, а постоянно повышаем этот уровень и стандарты нашей профессиональной деятельности.
– Какой будет официальная реакция Федеральной палаты адвокатов на законопроект?
– Мы намерены спокойно обсудить с законодателями, новым руководством Министерства юстиции и Администрации Президента как внесенный законопроект, так и наши собственные инициативы, направленные на гармонизацию отношений адвокатуры, государства и общества. У меня есть уверенность в том, что здравый смысл непременно возобладает, адвокатура не утратит независимости от государственной власти – своего главного признака, позволяющего ей полноценно выполнять роль института гражданского общества, а адвокатам – эффективно отстаивать права граждан и достойно представлять их интересы перед любыми инстанциями.
Назад
|
