ОТ ПРАВОВОГО НИГИЛИЗМА – К НИГИЛИЗМУ ПРАВА
Размышления над сегодняшним прочтением «Отцов и детей»
(Выдержки из выступления на торжественном приеме в честь открытия IV Инвестиционного и юридического форума «Белые ночи», проходившего в Архангельске 30–31 мая 2013 г.)
Развиваясь вместе с обществом, право неизбежно испытывает влияние социальных процессов, вызывающее эффект отражения. Нигилизм, возникший в нашей стране как общественное явление в XIX в., а затем в виде правового нигилизма ставший неотъемлемой частью современной жизни, послужил импульсом, благодаря которому право начинает приобретать новое качество.
***
Иван Сергеевич Тургенев был не просто красавцем мужчиной, русским барином, богатым помещиком – он еще служил царю и Отечеству. Об этом мало пишут, мало говорят, но никто не оспаривает тот факт, что он был сотрудником «спецслужб» России – служил в III Отделении Собственной его Императорского Величества канцелярии (либо, по иной версии, – в разведке Генерального штаба).
Поэтому, думаю я, не только по своим убеждениям, литературным взглядам, но в том числе, очевидно, и по долгу службы Иван Сергеевич Тургенев поставил перед собой задачу доступным ему способом – литературным – дискредитировать распространившийся в обществе нигилизм.
Нигилистами в то время, напомню, почитали людей в основном мещанского сословия, активно и демонстративно ставивших под сомнение все общественные устои (а потому зачастую в прямом смысле немытых и нечесаных).
Нигилистов в России была тьма (тысячи), сотни из них готовили покушения на царя, десятки попытались это сделать, нескольким удалось. К сожалению. Бывало так, что император в столице собственной империи бегал по набережной вдоль Зимнего дворца, уворачиваясь, как заяц, от пуль стрелявшего в него террориста. Но в другой раз увернуться от гибели не смог. Царя-освободителя в прах разнесла бомба из рук освобожденного им раба.
***
Развенчать нигилизм Тургенев стремился, показав его несостоятельность, неспособность выдержать столкновение с реальной жизнью.
И, например, достаточно главному герою романа, Евгению Базарову, влюбиться в героиню – как он начинает теряться; достаточно ему получить банальную царапину во время обычной медицинской манипуляции – и он погибает.
Писатель попытался (и не без успеха) продемонстрировать примитивизм, присущий нигилистам. Вспомним хотя бы произнесенный Базаровым комплимент женщине: «Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр». Или его слова, обращенные к Аркадию: «Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество», – говорит он. И заканчивает: «Пойдем лучше смотреть жука».
Тургенев устроил своего рода заочную дуэль с этими, как он, кажется, полагал, мелкими людишками, попытавшись с помощью литературных образов показать, что нигилизм не может быть выходом из кризиса, который царская Россия переживала в то время. И который в конечном итоге так и не пережила.
***
Но, как это часто бывает с литературными произведениями, «Отцы и дети» начали жить своей собственной жизнью, далекой от замысла и целей автора.
После того как роман был опубликован, его прочли все читающие люди в России. А потом еще и советская власть, через обязательное изучение в школе, конечно же, помогла нам «зарубить на носу», что нигилизм появился в России из-за проклятого царского режима, когда такие талантливые люди, как Базаров (ведь он, несомненно, талантливый человек), вынуждены были становиться нигилистами, потому что не могли найти себе иное, более социально значимое применение.
***
В 80-е годы прошлого века, бурные и судьбоносные, кто-то соединил два слова – «право» и «нигилизм» – и возник «правовой нигилизм».
В стране грянула перестройка (если кто-то еще помнит, что это такое), и нам показалось, что если выкорчевать из нашего бытия правовой нигилизм (а что такое правовой нигилизм? – пренебрежение правом как инструментом регулирования общественных отношений), то сразу все наладится: в магазинах появятся продукты, жить станет веселей, прибалтийские республики больше не захотят отделяться от России и т.д., и т.п. Поэтому-то вся страна начала борьбу с правовым нигилизмом. И к чему же она привела?
Привела, как это ни парадоксально, к нигилизму права – пренебрежению жизнью (общественной, биологической, любой) и ее реалиями со стороны права и формально-правовых институтов.
Приведу несколько симптоматичных примеров. Которые, конечно, не доказательства, и тем не менее…
***
Первый. Ранее, лет двадцать тому назад, считалось – и не без оснований, – что в стране не хватает юристов (в отличие от инженеров): в советское время выпускали юристов лишь несколько институтов в стране да пара-тройка университетов. И пошло-поехало: геологоразведочные, педагогические, ветеринарные и прочие вузы дали стране армаду юристов. Разных, но с формально равными дипломами.
И теперь все громче и громче говорят о том, что нужно сократить их число, закрыть юридические факультеты в непрофильных вузах, ввести дополнительную аккредитацию. И уже понятно, что это действительно необходимо, потому что количество юристов и качество их образования далеки от меры. Ох как далеки.
***
Далее. Считалось, что роль суда в стране принижена, суд, мол, не занимает достойного места в общественной жизни, в государственной системе.
Не прошло и десяти лет, как он оказался, по-моему, на небесспорной высоте: количество судейских должностей, штатных единиц в судах в современной России намного превышает число судей и других работников судов в Советском Союзе. Причем количество штатных единиц продолжает увеличиваться, и этому будут весьма способствовать предполагаемые нововведения в судебной системе (в частности, административное судопроизводство). Помимо новых судейских должностей понадобятся новые должности помощников судей, помещения, компьютеры и т.д. По некоторым оценкам, число новых вакансий для судебной системы может составить примерно 14 тысяч.
Но ради чего будет создана эта дополнительная нагрузка на бюджет страны? Вот некоторые показатели работы суда.
По последним данным, количество оправдательных приговоров составляет 0,3% от общего числа приговоров. Конечно, мне могут возразить: при советской власти практически не было оправдательных приговоров. Да, это правда. Но при советской власти до 10% дел направлялось из суда на дополнительное расследование, что в действительности означало просьбу уголовное дело прекратить. Сравните: 10% – тогда, 0,3% – сейчас.
По Москве недавно были опубликованы данные о том, что судом удовлетворяется 96–97% ходатайств предварительного следствия о заключении под стражу. Мне кажется, что это явно свидетельствует о потере чувства меры. Когда прокуроры давали санкцию на заключение под стражу, они, на мой взгляд, подходили к этому разумней и взвешенней, чем судьи. Мера соблюдалась.
***
Далее. Раньше мы, как это тогда казалось, страдали от недостатка законов и оттого, что большинство отношений урегулированы подзаконными и ведомственными актами. Зато теперь ежегодно принимается несколько сотен законов. Такое количество вряд ли успевают читать даже те, кто обязан эти законы применять. И те, кто за них голосует.
Хорошо помню, как предыдущий спикер Госдумы, со слезой удовольствия в уголке глаза, докладывал, что, мол, за отчетный период было принято 450 федеральных законов, что на 12% больше, нежели за предыдущий. И никто не уточнил: а о чем эти 12%?
Не зря Председателю ВАС приписывают слова о «законодательной вакханалии».
***
Следующий пример – недавняя законодательная инициатива о введении уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств (на момент публикации данная инициатива воплощена в Федеральный закон от 29 июня 2013 г. № 136-ФЗ. – Прим. ред.). Если исходить из здравого смысла, то придется признать: чувства истинно верующего христианина оскорбить невозможно. Напрашивается вопрос к людям демонстративно набожным: а что они знают о Христе?
Мы ведь не располагаем документальными данными о жизни Иисуса Христа, но в различных источниках, прежде всего в Новом Завете, есть достаточно сведений о ней. И была ли в последние, кульминационные дни его жизни хотя бы одна минута, когда его не подвергали бы оскорблениям, с точки зрения незрелого светского ума? Ни одной. Но был ли оскорблен Иисус Христос хотя бы одной из этих попыток? Никогда. И я уверен, что не найдется человека, который смог бы доказать обратное.
И закон, о котором идет речь, – очевидное проявление нигилизма права, когда мы, потеряв чувство меры, лишаем право его свойства отражаться от реалий нашей жизни, а значит, лишаем его способности ее регулировать.
А вступающий на днях в силу закон о борьбе с курением – разве в нем не присутствуют элементы того же нигилизма?.. (Федеральный закон от 23 февраля 2013 г. № 15-ФЗ вступил в силу с 1 июня 2013 г. – Прим. ред.).
***
Причем это тенденция не только российская. Она хорошо заметна и в праве других стран. Взять хотя бы Швейцарию: сравнительно недавно там был проведен референдум, на котором решался вопрос о введении во всех кантонах должности адвоката для домашних животных. Правда, выяснилось, что большинство жителей этой страны пока еще не утратили чувства меры: 65% тех, кто имеет право голоса на референдуме, проголосовали против введения института адвоката по защите животных.
А чего стоит состоявшийся недавно «парад» признания за геями права на семью?..
***
И последнее. Абсолютно уверен в том, что, даже если бы я был самым умным и самым уверенным в себе человеком, не смог бы никого убедить руководствоваться чувством меры. Поскольку понять, что значит мера, можно лишь полностью потеряв ее, провалившись в «безмерие». В пустоту, задохнувшись.
Предполагаю, что весь наш жизненный опыт и, к сожалению, социальный опыт будут давать нам все больше и больше поводов убеждаться в том, что чувство меры мы постепенно утрачиваем во всем, в том числе и в границах правового регулирования.
История играет с нами. Один и тот же урок дает России из века в век – в надежде, что мы все-таки его выучим.
Но, кажется, и в этот раз нас отправят на переэкзаменовку – лет этак на 100 назад.
