Суды могут преодолеть любой аргумент адвоката, невзирая на нормы законов и позиции высших судов

Продолжаем обсуждать статью «Репрессивно-трусливое правосудие». Следователи, прокуроры и судьи в подавляющем большинстве случаев всеми путями пытаются уйти от разрешения по существу вопросов, поставленных адвокатом: либо жалобы адвоката не читаются вообще, либо на жалобы пишется формальный ответ, либо непреодолимые аргументы адвоката «разламываются» с использованием вывихнутой логики, без оглядки на букву и дух закона.

Уважаемые коллеги! Прошу вас дочитать статью до конца, и, если вы не согласитесь со мной, я готов принести извинения.

Я работаю адвокатом почти 15 лет. Давно пришел к выводу, что «технически» адвокатом работать намного легче, чем например оперативным сотрудником, следователем, прокурором или судьей.

В отличие от них у адвоката нет начальников, которые дают «ценные указания по делу», нет и подчиненных, за которых надо отвечать или которых надо «выпутывать». Нет плана по «раскрытию» или по «сдаче» дел в суд, нет необходимости согласовывать свои решения с вышестоящими должностными лицами или инстанциями. Нет необходимости расти в звании или в должности. Качество работы адвоката оценивают не вышестоящие чиновники или инстанции, а, как правило, доверители. При этом в подавляющем большинстве случаев и доверителей, и объем работы выбирает сам адвокат. Из юристов адвокат – самый свободный в своей профессиональной деятельности.

Кто-то может подумать, что при изложенных обстоятельствах, получается не работа, а «песня». Не спешите. Именно по тем же самым причинам у адвоката возникает масса проблем. Психологически у адвоката самая тяжелая работа из перечисленных выше юристов. Есть много аспектов в работе адвоката, которые ее делают тяжелой и вредной для психики.

На жалобы никто не отвечает

Один из аспектов, о котором хочу поговорить, заключается в том, что в 99,99 % случаев никто адвокату по существу не отвечает на жалобы и не опровергает его аргументы. Все это напоминает пословицу «Собака лает, караван идет». На одном из процессов мне совсем стало невмоготу, и вдруг меня осенило. Так и пришлось заявить суду, что я реально воспринимаю свое место и значение в процессе: я собака, которая лает на караван. Я действительно пришел к такому выводу. Председательствующий почему-то обиделся.

При этом не имеет значения, как адвокат говорит или пишет. Сначала я, как учили, говорил и писал строго на официальном языке, без эмоций. Потом перешел к жалостливому стилю, вроде как «взываю к справедливости», результат тот же. Затем стал писать с иронией, шутками, крылатыми фразами – ничего не изменилось. Если наши жалобы не читают или нас не слышат, какая разница как мы пишем или говорим?

Если сопоставить жалобы, поданные адвокатом, и ответы на них, получится разговор совсем о разном – «Я про Ивана, они про Болвана». Иногда находишь вроде бы непреодолимый для обвинения или суда аргумент и с интересом ждешь, как его «разломают». И что же? В решениях или в ответах их просто игнорируют или «опровергают», настолько все переворачивая, что ты забываешь, о чем писал.

Все равны, но некоторые равнее

Например, Верховный Суд РФ указывает: «По смыслу закона, для возбуждения уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 285, ч. 2 ст. 286 УК РФ, установление конкретного должностного лица, занимающего государственную должность и допустившего злоупотребление должностными полномочиями или их превышение, является обязательным. Возбуждение уголовного дела по факту злоупотребления неопределенным кругом лиц является незаконным».

Что тут неясного? Возможно ли какое-либо толкование этого указания, кроме буквального? Но нет ничего невозможного, поскольку это указание используют юристы.

Вот конкретное дело, с судьбами конкретных лиц. Следователь возбуждает два уголовных дела по признакам ч. 3 ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями) в отношении неустановленных сотрудников милиции и через несколько месяцев задерживает несколько сотрудников милиции. Обжалую постановления (дело соединили в одно производство) о возбуждении уголовных дел в суд на основании вышеизложенного толкования Верховного Суда. Жду, как же обвинение и суд «разломают», преодолеют мнение самого авторитетного в данной области субъекта.

Суд постановил, цитирую: «Судебная проверка законности и обоснованности постановлений показала, что права и свободы А.А.В., обжалуемыми постановлениями не ущемлены и доступ к правосудию ему не затруднен».

При этом в постановлении суд не указал, по каким основаниям не применимо к рассматриваемому делу толкование закона Верховным Судом РФ, чем опровергнуты доводы защиты и почему обжалуемые постановления не ущемляют права А.А.В., если он по данному делу арестован (обжалование ареста – это отдельная, не менее интересная история).

Кассационная инстанция «преодолела» аргумент защиты (а по существу, аргумент Верховного Суда) следующим образом: «Довод кассационной жалобы о необходимости отмены постановления суда в силу отсутствия в нем оценки положениям и обстоятельствам, приведенным в Определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 28 февраля 2006 г. за № 46-ДП05-77 нельзя признать состоятельным, поскольку это судебное решение вынесено по иному делу и содержит оценку иных обстоятельств».

Это уже ничего, жалобу хотя бы прочитали. В надзорной жалобе я указал, что любое дело, рассмотренное Верховным судом, и любое решение Верховного Суда по конкретному делу, опубликованное например, в «Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации», является решением, вынесенным «по иному делу и содержит оценку иных обстоятельств», и, если их не применять по другим конкретным делам, это нарушит принцип единства судебной практики, что является конституционным требованием к правосудию.

Ответили интереснее: «Что же касается доводов надзорной жалобы о незаконности возбуждения уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 285 УК РФ, без указания конкретного лица, в отношении которого возбуждено уголовное дело, то они являются необоснованными, поскольку по смыслу действующего уголовно-процессуального закона, а именно положений ст. 147 УПК РФ, возбуждение уголовных дел в отношении конкретных лиц связано с преступлениями частного и частно-публичного обвинения».

Я подумал было, что дальше будет еще интереснее, но нет. Дошел до председателя Верховного Суда, но никто больше не упомянул указанный аргумент, просто отвечали, что «доводы заявителя необоснованны, нарушение закона не установлено». Это отвечали официально, а «в коридорах»: «Как же отменять, если дело – уже восемь томов?».

Наверное, у тех, кто не является юристами, возникнет вопрос: как же так, постановление о возбуждении уголовного дела по факту злоупотребления неопределенным кругом лиц по одному делу ущемляло чьи-то права и признано Верховным Судом незаконным, а по другому делу – нет?

Все очень просто. Я «перерыл» всю практику ВС РФ и нашел всего два дела, где указанное толкование «сработало». В одном случае дело было возбуждено в отношении должностных лиц правительства Самарской области (определение СК ВС РФ от 28 февраля 2006 г. № 46-ДП05-77), во втором – в отношении генерала Б. (определение СК ВС РФ от 28 октября 2008 г. № 5-008-216).

Теперь всем все понятно.

21 «свидетель»

По другому делу три года никто моих жалоб не читал и столько же невиновный отсидел в тюрьме.

Еще в ходе предварительного следствия я начал писать жалобы о том, что следствие не пытается объективно и всесторонне расследовать обстоятельства дела, а всеми силами старается «запихнуть» обвиняемого Т.Д.А. в тюрьму. Четыре месяца я «пролаял» об этом же в суде, но «караван» пошел дальше. Суд признал Т.Д.А. виновным в умышленном убийстве и в краже в особо крупном размере и приговорил к 14 годам лишения свободы.

Суд в приговоре указал, что виновность подсудимого доказана показаниями 21 свидетеля.

В кассационной инстанции я опять «пролаял», а позже написал в надзорной жалобе, что 17 из этих свидетелей никогда подсудимого не видели и не слышали о нем. О судебно-следственной ситуации они узнали от правоохранительных органов. Остальные четыре свидетеля если и знали подсудимого, то в разной степени, а если видели, то не в связи с судебно-следственной ситуацией. Ничего, что могло служить доказательством вины подсудимого, суду они не показали. При оценке вышеизложенных доказательств в приговоре, суд не указывал, какой элемент состава преступления показания этих свидетелей подтверждают и по какому составу преступления.

Ответы: «Виновность подсудимого доказана показаниями свидетелей (далее указаны имена 21 свидетеля)» – переписали из приговора.

Вспоминается фельетон М. Жванецкого о переписке жильцов с начальником ЖЭКа: в ответ на просьбы людей решить проблему приходили лишь отписки.

Почти три года бежала собака за караваном и лаяла. И может быть, караванщик попался слабонервный и ему надоел лай собаки, но только он вышел посмотреть, почему же она надрывается. То есть наконец-то один из судей надзорной инстанции все-таки прочитал и проверил мою жалобу. Т.Д.А. оправдали по всем обвинениям.

Поверьте, вместо радости я испытывал сожаление. Почему три года понадобилось высококвалифицированным судьям, чтобы увидеть то, что изначально было видно адвокату средней руки?

Вся беда в том, что следователи, прокуроры и судьи почти всегда, всеми путями пытаются уйти от разрешения по существу вопросов, поставленных адвокатом. Вопрос разрешается, если уж, ну никак нельзя уйти от принятия решения по существу.

Целесообразность бездействия

Я прошу следователя назначить экспертизу для выяснения обстоятельства, в отношении которого обвинение и защита спорят. Результаты будущей экспертизы, конечно, неизвестны, но есть вероятность, что заключение эксперта может «пошатнуть» позицию обвинения. Следователь отказывает и с детской прямотой пишет: «Назначение экспертизы нецелесообразно».

По другому делу прошу произвести выемку документов, которые очень важны для защиты, но создадут «неудобства» обвинению. Следователь отказывает с формулировкой «в выемке нет необходимости, затребуемые защитой документы к делу не относимы».

Обжалую отказ в разные суды. Прошу об одном и том же – признать незаконным отказ следователя в удовлетворении ходатайства.

По здравой юридической логике, если суды начали рассматривать эти жалобы по существу, то должны их разрешить и принять одно из двух решений: жалобы не обоснованы, а действия следователей законны или действия следователей незаконны и жалобы удовлетворяются. Это по законам логики, но юристы, имея поставленную цель, найдут возможность уклонится от разрешения спора.

Суд – это, конечно, место, где Иисус Христос и Иуда Искариот имеют равные возможности, но у Иуды шансов несколько больше.

Я прекрасно понимал свое место и положение в процессе и видел, куда идет «караван», но честно «пролаял» по полчаса в каждом суде.

Оставляя без удовлетворения мои жалобы, суды сослались на положения ст. 38 УПК РФ (о полномочиях следователя) и в постановлениях почти под копирку указали: «Исходя из компетенции суда при расследовании уголовного дела суд не полномочен давать следователю указания о ходе проведения предварительного расследования, о проведении тех или иных следственных действий, об истребовании и исследовании тех или иных доказательств по уголовному делу».

В кассационных инстанциях я опять выполнил определенную мне роль и «пролаял», что, во-первых, такие выводы судов могут быть основанием для отказа в принятии жалобы к рассмотрению, но никак не разрешают спор между сторонами. Во-вторых, я не просил суд «давать следователю указания», а требовал дать правовую оценку законности или незаконности конкретным действиям следователей. В-третьих, суды, рассмотрев жалобу по существу, фактически уклонились от разрешения спора между сторонами защиты и обвинения.

Ответ тот же: «Постановления судов законны и обоснованны».

А то бы вообще расстреляли

Еще хуже обстоят дела по арестам: с 2002 г. я не видел ни одного постановления суда об избрании в качестве меры пресечения содержания под стражей, которое полностью бы отвечало требования закона (если кто-то покажет – поклонюсь в ноги), не видел и ни одного отмененного постановления.

Доходит до абсурда. Суд вынес постановление об аресте А.А.В. с формулировкой «учитывая тяжесть предъявленного А.А.В. обвинения и данные его личности, он имеет постоянную регистрацию на территории Российской Федерации, положительно характеризуется по месту работы, обвиняется в совершении тяжких преступлений, за которые предусмотрено назначение наказания в виде лишения свободы на срок свыше двух лет».

В кассации я говорил, что это вывихнутая логика. Получается если бы А.А.В. не имел регистрацию или его характеризовали по месту работы отрицательно, то вообще бы его расстреляли, а так всего лишь арестовали?

Ответ кассационной инстанции – «жильцам от начальника ЖЭКа».

Что станет с караваном?

Из таких историй в основном и состоит работа адвоката, и у каждого из нас таких историй вагон и тележка.

Считаю, что такое положение в первую очередь унижает не защиту, а обвинение.

Принято считать, что, если слушать адвоката, дело «развалится». Но это ошибка. Может, «развалится» обвинение в отношении конкретного лица, но это даст возможность найти настоящего виновного.

Не могу не рассказать, было у меня одно «светлое пятно». Расследование вел следователь городской прокуратуры – достойный молодой человек, уважающий себя и свою профессию, и главное в нем был азарт и дух соперничества. Дело было большое, многоэпизодное. Почти все ходатайства защиты он удовлетворил, если отказывал, то мотивированно. Все спрашивал: «Что еще? Лучше сейчас разберемся, чем в суде».

В общем, следователь «вылизал» дело так, что в суде я только пару раз «тявкнул», что «милосердие предпочтительнее справедливости». Получился справедливый приговор, все, даже осужденные, были довольны.

И теперь хочу задать коллегам два вопроса.

Если не слышат, что мы говорим и не читают, что мы пишем, разве мы не собаки, лающие на караван?

Что будет с караваном, если караванщику наплевать, почему собаки лают?