НАМОРДНИК ДЛЯ АДВОКАТА
Давление на адвоката подпиской о неразглашении, данной им ранее, нередко снижает качество его работы
В последнее время адвокаты все чаще сталкиваются с попытками следователя предупредить их о недопустимости разглашения данных предварительного расследования и отобрать по этому поводу соответствующую подписку. Мы уже освещали данный вопрос на страницах «АГ» (см.: Колосовский С. Адвокаты в группе риска // АГ. 2015. № 2 (187)). Однако сегодняшний день диктует необходимость привлечь более пристальное внимание юридического сообщества к столь актуальной проблеме.
Отсутствует единообразие как в понимании самих терминов «разглашение» и «данные предварительного расследования», так и в практике применения ст. 161 УПК РФ и ст. 310 УК РФ. Может ли идти речь о законности, равноправии и состязательности сторон, если каждый следователь волен использовать пробел в законодательстве исключительно как рычаг давления, умышленно связывая стороне защиты руки? При этом законодательство не предусматривает обязанности следователя обосновывать необходимость запрета и конкретизировать данные, не подлежащие разглашению. Необходимо помнить, что все решения следователя и дознавателя должны быть обоснованными и мотивированными, а правовая норма должна быть ясна, точна и недвусмысленна – на этом фундаменте построен Уголовно-процессуальный кодекс. Соответствуют ли этим критериям перечисленные нормы права? Давайте попробуем разобраться с терминологией данной сферы, сложившейся практикой и уточнениями, которыми жизненно необходимо дополнить действующее законодательство, дабы исключить произвол и возродить принцип законности, равноправия и состязательности сторон.
Данные предварительного расследования
Что же такое данные предварительного расследования и почему они не должны подлежать разглашению? Подобных вопросов не возникает в случаях, когда в материалах уголовного дела имеются сведения, содержащие государственную тайну, все очевидно и очень доступно для понимания. А вот чем мотивируется запрет на разглашение данных предварительного расследования в типичных и простейших уголовных делах – вопрос до настоящего времени открытый. Сложно оспаривать, что и в банальных уголовных делах порой встречается необходимость ограничения в распространении каких-либо сведений. Самым простым примером является неразглашение информации о месте хранения вещественных доказательств с целью обеспечения их сохранности. Но позволять следователям без каких-либо к тому оснований росчерком пера закрыть рты всем участникам уголовного судопроизводства и запретить даже упоминать о существовании уголовного дела – это ли не преступление? Под термином «данные предварительного расследования» можно подразумевать диапазон, начиная от фамилии следователя и номера уголовного дела и заканчивая сведениями о неправильно поставленной в допросе запятой. А если это информация о должностном преступлении следователя? Если имеет место быть фальсификация доказательств, принуждение к даче показаний или превышение должностных полномочий следователем? Умолчать? Как обжаловать действия следователя? Может ли свидетель, давший подписку о неразглашении, обратиться за консультацией к адвокату? Как отстаивать права доверителя в суде при избрании или продлении меры пресечения, в присутствии не предупрежденных об ответственности за разглашение посетителей открытого судебного заседания? Следователь должен отобрать подписку и у них или может запретить адвокату говорить в суде? Или же адвокат должен делать выбор между своей обязанностью всеми способами защищать клиента и уголовной ответственностью за разглашение данных предварительного расследования? Нужен ли тогда вообще институт адвокатуры и существует ли в природе гарантированное Конституцией РФ право на защиту? Можно задавать эти вопросы до бесконечности, вот только ответы на них до сих пор висят в воздухе.
На практике порой доходит буквально до профанации. В последнее время участились ситуации, когда предупрежденный об ответственности за разглашение адвокат перед началом судебного заседания ходатайствует о проведении закрытого судебного заседания и необходимости предупреждения следователем всех без исключения участников процесса, таким образом разумно страхуя себя от вероятного разглашения. Судьи воспринимают подобные ходатайства удивленно и раздражительно, при этом они не понимают, как на них реагировать.
Понятие разглашения
Теперь несколько слов о так называемом «разглашении» и что под этим словом подразумевать. Поскольку законодательство нам этого не разъясняет, остается лишь делать предположения. Каждый следователь толкует понятие «разглашение» по-своему. Встречаются следователи, которые считают, что под разглашением следует понимать только распространение сведений в средствах массовой информации. Другие подразумевают под разглашением передачу информации любому третьему лицу. Для полноты ощущений осталось наделить следователя правом запретить адвокату делиться информацией с клиентом и высказывать мнение. С одной стороны, действительно логично подразумевать под разглашением передачу информации любому третьему лицу. Но если верить толковому словарю Даля, под словом «разглашение» подразумевается «рассказать многим, сделать гласным». Появляется хотя бы надежда на то, что перед возбуждением уголовного дела по ст. 310 УК РФ «следователь-первопроходец» заглянет в словарь и задумается: а действительно ли имело место разглашение? Не хотелось бы, чтобы это выглядело как придирка, но не совсем понятно, по какой причине законодатель, подразумевая одно и то же, использует в разных частях одной и той же статьи разные термины. В названии ст. 161 УПК РФ, а также в ее первой и второй частях именно в контексте запрета используется существительное «разглашение». В третьей же части при описании условий отмены запрета на разглашение использовано словосочетание «предание гласности». Получается, что следователь запрещает «разглашать», а отменяя свой запрет, разрешает почему-то «предавать гласности». Если не вдаваться в глубины великого и могучего русского языка, определенно, может вызвать сомнения абсолютность полной синонимичности двух действий «разглашения» и «предания гласности». Но даже если значение полностью совпадает, логике подобное формулировование текста Федерального закона не поддается. Это все равно, что запретить употреблять этиловый спирт, а отменяя запрет, разрешить употреблять С2Н5ОН, суть одна, а смысла использовать подобную конструкцию никакого. Чтобы исключить неоднозначное толкование, объективная сторона преступления, предусмотренного за разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ), должна быть четко и понятно сформулирована. Как вариант, в таком виде: «Передача любому третьему лицу данных предварительного расследования». Аналогичную формулировку можно применить и для ст. 161 УПК РФ. Как бы странно ни звучала подобная забота из уст адвоката, но описанные изменения столь же остро необходимы органам предварительного расследования, как и адвокатскому сообществу.
