НОВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ МИНЮСТА

Опубликована новая редакция законопроекта об адвокатском запросе

В № 20 (181) «АГ» Андрей Рагулин в своей статье «Неравенство в правах» рассмотрел основные положения законопроекта об адвокатском запросе, сформулировав предложения по его доработке. Настоящий материал содержит научно-практический анализ норм доработанного законопроекта.

Минюст России 15 октября на сайте regulation.gov обнародовал новый вариант законопроекта об адвокатском запросе, призванный уравнять в правах стороны обвинения и защиты.

1. Авторы законопроекта отказались от внесения изменений в «неработающую» ст. 140 УК РФ, устанавливающую ответственность за отказ в предоставлении информации. Представляется, что можно было доработать норму таким образом, чтобы исключалась ее конкуренция с нормами КоАП РФ и в ней предусматривались бы четко определенные преступные последствия, а сама норма приобрела бы характер материального состава преступления.

2. Авторы законопроекта также отказались от закрепления административной ответственности за непредоставление информации по запросу адвоката в единой норме.

Предложено внесение в ст. 5.39 КоАП РФ, устанавливающую ответственность за неправомерный отказ в предоставлении гражданину и (или) организации информации, предоставление которой предусмотрено федеральными законами, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации, части 2, в которой предлагается ввести ответственность за совершение тех же действий в отношении адвоката в связи с поступившим от него адвокатским запросом, что предлагается наказывать административным штрафом в размере от 5000 до 10 000 руб. (для должностных лиц) или от 20 000 до 30 000 руб. (для юридических лиц). Также предлагается скорректировать название ст. 17.7 КоАП РФ и внести в нее часть 2, предусматривающую ответственность за невыполнение адвокатского запроса в отсутствие установленных федеральными законами оснований или нарушение срока предоставления информации (сведений) по адвокатскому запросу, с санкцией, аналогичной той, что предложена в ст. 5.39 КоАП РФ.

Однако новый подход не в полной мере отвечает правилам юридической техники и целям законопроекта, так как «растаскивание» ответственности по двум нормам, имеющим различные объекты посягательства (ст. 5.39 – «права граждан», ст. 17.7 КоАП РФ – «институты государственной власти») повлечет сложности в процессе правоприменения, поскольку предлагаемое нововведение создаст искусственную конкуренцию между этими нормами.

На наш взгляд, более продуктивно и оптимально внесенное в первоначальной редакции законопроекта предложение о введении единой нормы об ответственности за непредоставление информации по адвокатскому запросу (ст. 5.39.1).

3. Исключение из положений законопроекта ранее предлагаемой специальной нормы (ст. 13.14.1 КоАП РФ) об ответственности адвоката за нарушение порядка обращения с информацией, полученной по адвокатскому запросу, напротив, следует оценить положительно, поскольку в КоАП РФ имеется общая норма, предусматривающая ответственность за «разглашение информации с ограниченным доступом», субъектом которой могут являться и адвокаты (ст. 13.14 КоАП РФ).

4. Включение определения понятия «адвокатский запрос» (запрос сведений, необходимых для оказания квалифицированной юридической помощи адвокатом) в ст. 5 УПК РФ, в результате чего подп. 3 п. 3 ст. 86 УПК может приобрести следующий вид: «истребования путем направления адвокатского запроса справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии». Содержание поправок к положениям УПК РФ вряд ли поспособствует достижению целей законопроекта, так как они никак не меняют сущность подлежащих коррективам и иных уголовно-процессуальных норм.

5. Анализ содержания поправок, предлагаемых к включению в Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре), позволил выявить следующие негативные отличия нового законопроекта от первоначального:
– требования к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса предлагается определять не только решением федерального органа юстиции, но и нормами российского законодательства, что может создать размытость и правовую неопределенность в этих требованиях (ч. 1 и ч. 2 ст. 6.1 новой редакции законопроекта);
– не совсем ясно, каким образом помимо доверенности следует подтверждать полномочия адвоката на производство запроса: ордер адвоката как документ, подтверждающий его полномочия, в норме не упоминается. Четко не определен перечень случаев, при которых к запросу следует прикладывать доверенность или ее нотариально удостоверенную копию (ч. 3 ст. 6.1 новой редакции законопроекта);
– срок ответа на запрос адвоката не должен превышать 15 рабочих дней, в то время как срок для ответа на запрос должностного лица в законодательстве установлен длительностью в 5 дней (ч. 2 ст. 26.9 КоАП РФ). Более того, в законопроекте предусмотрена возможность продления срока ответа на адвокатский запрос на срок до 15 дней «в исключительных случаях», причем примерный перечень таких случаев не приводится, а значит, решение этого вопроса целиком лежит на лице, ответственном за предоставление сведений по запросу, что может породить значительное количество злоупотреблений (ч. 5 ст. 6.1 новой редакции законопроекта);
– введение возможности лишения адвоката статуса за незаконное использование и (или) разглашение информации, связанной с оказанием квалифицированной юридической помощи доверителю, при отсутствии четкого понимания того, какие случаи следует считать таковыми, и без учета существенных обстоятельств конкретного дела (п. 2.1 ст. 17 новой редакции законопроекта);
– исключение Федерального закона «О связи» из числа нормативно-правовых актов, подлежащих изменению в целях предоставления ответов на адвокатские запросы, что сократит возможности адвоката на получение информации по запросу.

Позитивные отличия:
– конкретизация порядка установления правил взимания платы за предоставление информации по запросу адвоката (ч. 6 ст. 6.1 новой редакции законопроекта);
– увеличение количества нормативно-правовых актов, подлежащих изменению путем включения в них положений, связанных с обеспечением предоставления ответов на адвокатские запросы за счет федеральных законов «О кредитных историях», «О рынке ценных бумаг», «О клиринге и клиринговой деятельности», «Об организованных торгах», «О негосударственных пенсионных фондах», «О персональных данных», «О банках и банковской деятельности» (ст. 4–15 новой редакции законопроекта).

6. Предложено усилить статус удостоверения адвоката путем закрепления общих правил и требований, предъявляемых к бланку удостоверения, а также включению в положения ст. 15 Закона об адвокатуре нормы о том, что удостоверение предоставляет право беспрепятственного доступа адвоката в помещения судов, правоохранительных органов, органов государственной власти, местного самоуправления, общественных объединений и иных организаций в связи с осуществлением профессиональной деятельности. Данное предложение следует оценить положительно ввиду наличия имеющихся в правоприменительной практике широко известных случаев необоснованного недопуска адвокатов в указанные выше помещения на основании удостоверения адвоката.

7. Отдельно следует отметить, что новый законопроект сопровождается включением в его текст положений, напрямую не связанных с вопросами обеспечения права адвоката на получение информации по адвокатским запросам.

Так, предлагается создание правового механизма, с помощью которого орган юстиции в случае выявления предусмотренных ч. 1 ст. 17 Закона об адвокатуре обстоятельств вправе обратиться в суд с заявлением о прекращении статуса адвоката, а также – создание механизма прямого воздействия ФПА РФ на региональные палаты адвокатов, правового механизма для реализации права ФПА РФ на обращение в суд в интересах неопределенного круга адвокатов, создание комиссии ФПА РФ по этике и стандартам, введение законодательного запрета на открытие адвокатского кабинета лицом, имеющим адвокатский стаж менее пяти лет. На наш взгляд, подобные предложения требуют отдельного детального обсуждения.