Людмила Тропина: «На сегодняшний день в России не система защиты прав детей, а какофония»

5 февраля в РИА Новости эксперты попытались обсудить недостатки и достоинства ювенальной юстиции. Несмотря на заявленную тему, спектр обсуждаемых вопросов был явно шире и аморфнее.

Думается, что главной причиной этого стало различное понимание участниками встречи понятия «ювенальная юстиция»: одна часть экспертов исходила из того, что это специализированная ветвь судебной системы, другая включала в его определение всю совокупность государственных органов и негосударственных организаций, нацеленных на реализацию и обеспечение прав, свобод и законных интересов несовершеннолетнего.

Отсутствие единого понимания предмета обсуждаемого вопроса не помешало экспертам сойтись во мнении, что для решения проблем в области защиты прав несовершеннолетнего необходимо дополнение и конкретизация существующего законодательства. White Light инструкция по использованию

Некоторые из участников круглого стола пытались вернуться в русло обозначенной темы. В частности, руководитель Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская указала на неверное представление общества о «ювенальной юстиции», которое, по ее мнению, поддерживается и журналистами.

«Мы бесконечно передергиваем, называя ювенальной юстицией нашу систему государственного права в отношении ребенка и ее элементы. Но в России нет ювенальной юстиции, потому что нет ювенальных судов», — сказала она.

Более того, Елана Альшанская считает, что страх общества перед тем, что ему навязывается в виде «ювенальных технологий» (право чиновника входить в семью и без достаточных оснований лишать родителей родительских прав), срабатывает парадоксальным бумерангом, затрудняя изменение не иллюзорных, а существующих норм, против которых и борются «антиювеналисты».

Член Общественного совета г. Москвы Нодари Хананашвили напомнил о пакете законопроектов, подготовленных к 2002 г. и предусматривающих введение специального судопроизводства для обеспечения прав детей и защиты их интересов. Однако в 2010 г. Госдума отклонила первый законопроект из этого пакета.

По словам Хананашвили, в проектах речь шла о том, что специфика психологии ребенка, совершившего правонарушение или преступление, настолько серьезна, что требует от судьи специализации. Предлагалось выстроить систему ювенальных судов, начиная от районных и заканчивая специализированной коллегией Верховного Суда РФ. Также предусматривалось создание системы защиты прав ребенка, стержневым элементом которого должен был стать суд. Система способствовала бы тому, чтобы помочь ребенку, оказавшемуся «под судом» или в местах лишения свободы, и его семье. Кроме того, законопроектами предполагалось ввести механизм подготовки социальным работником материалов для суда.

Действенность предложенных методов, в частности помощь социального работника в подготовке материалов дела для суда, по словам Нодари Хананашвили, подтверждается почти десятилетним экспериментом в 50 регионах. Например, в Таганроге, который первым ввел специализированный состав, повторность преступлений среди несовершеннолетних снизилась до 3-6 %, тогда как в среднем по России этот показатель составляет 20 %.

Президент Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Марина Егорова также добавила, что практика судов в этих регионах была проанализирована Генеральной прокуратурой и Верховным Судом «и они не нашли злоупотреблений в этой системе, а наоборот, одобрили эту практику».

Кроме того, она отметила, что необходимо создать систему профессионального сопровождения и специализированных служб для детей, пострадавших от насилия, и подготовить законодательную базу для ее функционирования.

Адвокат по семейным делам Антон Жаров убежден в необходимости внедрения в систему российских судов ювенальной юстиции. «Судьи, которые рассматривают уголовные дела в отношении несовершеннолетних, как правило, видят перед собой не несовершеннолетнего, а состоявшегося преступника. Я постоянно сталкиваюсь с ситуациями, когда ребенок, отбывший наказание в местах лишения свободы, не в состоянии вернуться к нормальной жизни. То есть мы не решаем главной цели наказания — избежать повторного совершения преступления», — считает он.

«Защита прав детей используется как предлог для уничтожения семьи — это то, с чем мы имеем сегодня в России дело», — определил общую проблему член Общественной палаты РФ, председатель правления общественной организации «Права ребенка» и автор законопроекта «Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» Борис Альтшулер.

По его мнению, федеральное законодательство, не обеспечив органы опеки и попечительства полномочиями по помощи семье, превратило их в карателей. По Семейному кодексу и Закону об опеке у органов опеки и попечительства при решении проблемы только два выхода — либо не вмешиваться (что часто плохо заканчивается для ребенка), либо отобрать ребенка. Реализацию последнего упростили внесенные ФЗ № 49 от 24 апреля 2008 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "Об опеке и попечительстве"» поправки в СК РФ. Одной из поправок в качестве основания для вмешательства органов опеки и попечительства в семью был признан юридически неопределенный признак «препятствие родителями или их законными представителями нормальному воспитанию и развитию ребенка».

Елена Альшанская добавила, что сложившаяся в России практика лишения родительских прав без достаточных на то оснований усугубляется тем, что судьи, не имеющие специализации, доверяют документам, предоставленным органами опеки и попечительства, как более сведущим в этой сфере. То есть, фактически решение принимается не судом, а органом опеки и попечительства. Исключения составляют ситуации, когда интересы родителей защищает адвокат, но так как по делам о лишении родительских прав в большинстве случаев проходят неблагополучные семьи, то на суд родители обычно приходят без представителя, сказала она.

По данным Елены Альшанской, ежегодно в России принимается около 60 тысяч решений о лишении родительских прав. По ее мнению, в России самые широкие основания для отобрания и самая простая процедура лишения родительских прав. В других странах эта форма защиты ребенка используется крайне редко, в основном применяется «ограничение родительских прав» c возможным последующим их восстановлением в полном объеме.

«Нам не нужна система контроля семьи, она есть в российском законодательстве. Нужно отходить от контроля в сторону помощи семье, а это требует изменений в законодательстве, так как действующие нормы позволяют только контролировать», –считает она.

Член Правительственной комиссии РФ по делам несовершеннолетних и защите их прав Людмила Тропина, завершая выступления собравшихся, отметила, что на сегодняшний момент необходим серьезный анализ существующего положения дел в сфере защиты прав, свобод и интересов несовершеннолетних и участие практиков в законодательной работе.

Проведение такого анализа и координацию работы многочисленных структур в области защиты детей, по ее мнению, нужно доверить небольшой группе экспертов, которая будет выступать своеобразным «дирижером» общей работы, «потому что на сегодняшний день в России не система защиты прав детей, а какофония».

СОЗДАНИЕ СИСТЕМЫ ЮВЕНАЛЬНОЙ ЮСТИЦИИ В РОССИИ ПОРОДИТ ЦЕЛЫЙ РЯД ПРОБЛЕМ КАК НА ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ, ТАК И НА ПРАКТИКЕ

Адвокат АБ «Мусаев и партнеры» Надежда Ермолаева, специализирующаяся в том числе и на делах, напрямую связанных с детьми, рассказала «АГ» о содержании понятия «ювенальная юстиция» и об отсутствии необходимости в создании в России ювенальных судов.

Под ювенальной юстицией принято понимать совокупность правовых норм, регулирующих отношения в связи с осуществлением гражданского и уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних. Основой ювенальной юстиции являются ювенальные, или подростковые, суды, которые должны не столько применять карательные меры, сколько заниматься профилактической работой и реабилитацией подростков. Именно наличие данной функции ювенальных судов и постановка перед ювенальными судами приоритетной цели дает основание многим специалистам говорить о необходимости создания таких судов и в Российской Федерации.

На мой взгляд, вопрос создания системы ювенальной юстиции в России породит целый ряд проблем как на законодательном уровне, так и на практике реализации данной идеи. Так, статья 118 Конституции РФ устанавливает, что судебная власть в России осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Судебная система Российской Федерации устанавливается Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом. Создание чрезвычайных судов не допускается.

Поскольку ювенальное судопроизводство не поименовано как отдельный вид судов, то придется вносить изменение в эту конституционную норму. И опять же мы сталкиваемся с правовым вакуумом в этом отношении, поскольку дальше главы 9 Конституции порядок изменения основного закона станы не урегулирован ни одним актом, не прописан порядок создания и функционирования Конституционного Собрания РФ.

Мне видится, что на практике существенно искажается исконный смысл понятия ювенальной юстиции – в эту систему включаются административные структуры и даже органы местного самоуправления в лице органов опеки и попечительства и иных структур. С одной стороны, это позволяет преодолеть законодательную проблему, которую я обозначила выше, так как для создания новых административных структур нет необходимости в изменении Конституции. Но с другой стороны, передача судебных функций таким структурам категорически недопустима. Тем более не допустима подмена понятий и попытка решить проблему защиты прав несовершеннолетних исключительно карательными способами: отобрать детей у родителей или других законных представителей, передать их под опеку государства, ограничить родительские права и т.д.

Создание отдельной ветви судов, занимающихся исключительно делами несовершеннолетних, или новых административных органов по защите их прав в дополнение к уже существующим (недавно и такие предложения тоже звучали) я считаю неэффективной мерой, лишь имитацией деятельности в этой сложной сфере. Мне видится, что вполне достаточно в уже существующих судах общей юрисдикции определить судей по уголовным и гражданским делам, которые будут специализироваться на делах с участием несовершеннолетних, причем квалификация членов судейского корпуса, специализирующихся в данном направлении, будет иметь важнейшее значение.

Что же касается роли органов опеки или вновь создаваемых органов по защите несовершеннолетних, я считаю, что последнее будет контрпродуктивным. Мне кажется, что для начала необходимо предпринять попытку решения существующих задач повышением эффективности работы действующих ведомств. Это должно включать в себя комплекс мер: повышение квалификации сотрудников, искоренение коррупции, повышение роли профилактических, а не карательных мероприятий.