НЕУВАЖЕНИЕ КАК ОТЯГЧАЮЩЕЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО

Управляющий партнер АБ «Забейда и партнеры» Забейда Александр 2017-11-15

Необходимо нормативно определить перечень обстоятельств, которые могут быть рассмотрены в качестве отягчающих в рамках дисциплинарного производства

Прошло две недели с момента обнародования решения Совета Адвокатской палаты Республики Башкортостан в отношении адвоката Уфимской городской коллегии адвокатов В.А. Буркина, а споры относительно его законности и справедливости в адвокатском сообществе не утихают.

Суть ситуации заключается в следующем. 26 октября Совет АП РБ вынес в отношении г-на Буркина решение о лишении его статуса адвоката в связи с тем, что он, активно используя социальные сети «ВКонтакте», Facebook и Livejournal, опубликовал несколько сообщений, в которых с явно выраженным негативным уклоном критиковал судебную систему. По мнению Совета АП РБ, адвокат допускал публичные некорректные и оскорбительные высказывания в адрес руководства Верховного Суда республики, выходящие за общепринятые правила поведения, нарушая тем самым нормы профессиональной этики. Поводом для возбуждения дисциплинарного производства послужило обращение председателя Верховного Суда республики в АП РБ. Данное обращение квалификационная комиссия рассматривала в отсутствие Буркина, поскольку тот обратился с просьбой об отложении заседания лишь перед самым его началом. В результате изучения материалов дисциплинарного производства комиссия пришла к выводу о том, что адвокат нарушил подп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката. Позже, 26 октября 2017 г., Совет АП РБ принял решение о лишении Буркина статуса адвоката.

Не с точки зрения этики
В данной статье я ни в коем случае не преследую цель поставить под сомнение компетентность членов квалификационной комиссии или Совета АП РБ. У меня нет опыта работы в органах адвокатского самоуправления, и я не считаю для себя возможным давать публичную оценку принятым ими решениям. Кроме того, я не изучал материалы дисциплинарного производства и не могу комментировать вопрос доказанности проступка. Наверняка в них имеются данные, подтверждающие принадлежность аккаунтов, с которых публиковались сообщения, адвокату Буркину, а также заключения экспертов, признающих содержащиеся в них сведения порочащими. Исхожу из того, что именно таким образом доказываются подобного рода обстоятельства в уголовном процессе, который по своей природе близок к дисциплинарному, поскольку в нем также во главу угла ставятся вопросы виновности лица в совершении противоправного действия и доказанности обстоятельств, подтверждающих выдвинутое обвинение.

Профессиональное любопытство у меня вызвал не столько факт лишения статуса адвоката за критику судов, сколько выявленная нормативная неопределенность, касающаяся проявления неуважения к Совету АП РБ в ходе рассмотрения материалов дисциплинарного производства.

Еще раз оговорюсь, что данный юридический казус заинтересовал меня не с точки зрения этики. Постараюсь проанализировать его с позиции права и в связи с наличием, на мой взгляд, правовой неопределенности. Призываю коллег подключиться к обсуждению этого вопроса.

С позиции права
Итак, вот в чем вопрос. В информационном письме, размещенном на сайте Адвокатской палаты Республики Башкортостан, указано, что при рассмотрении дисциплинарного производства в отношении адвоката Буркина Совет АП РБ столкнулся с фактами профессиональной деформации юриста, а также «абсолютного и демонстративного неуважения к Совету Палаты как выборному органу адвокатского самоуправления, облеченному доверием адвокатского сообщества Республики Башкортостан». Как указано в информационном письме, «это не оставило Совету АП РБ возможности для принятия в отношении Буркина более мягкого решения, нежели прекращение статуса адвоката». Не буду вдаваться в тонкости значения термина «профессиональная деформация юриста». На мой субъективный взгляд, она в той или иной мере присуща всем юристам, включая меня.

Неподдельный профессиональный интерес вызвала мотивировка основания лишения статуса адвоката фактом проявления неуважения к Совету АП РБ. При ее анализе с позиции уголовного юриста возникают две версии.

Первая заключается в том, что это обстоятельство было рассмотрено Советом АП РБ как отягчающее вину адвоката. В Уголовном кодексе РФ имеется ст. 63, в которой указан закрытый перечень таких обстоятельств: рецидив преступлений, наступление тяжких последствий, совершение преступления в составе группы лиц, особо активная роль в преступлении и некоторые другие. При этом среди них отсутствует такое обстоятельство, как проявление неуважения к суду в ходе рассмотрения уголовного дела. Впрочем, практикующие адвокаты подтвердят, что в судейской среде распространен анекдот про «адвокат +1», суть которого состоит в том, что особо ретивый и взбалмошный адвокат своими действиями может прибавить год-другой к сроку тюремного заключения для своего доверителя. Но я никогда не встречал в приговоре формулировок, подобных тому, что «назначение наказания, не связанного с лишением свободы, не может быть применено к подсудимому, поскольку в ходе рассмотрения его дела он проявлял неуважение к суду». Суд стоит над спором, он беспристрастен, и даже оскорбительное поведение подсудимого не может быть основанием для утяжеления наказания. Мне могут возразить, что, определяясь с размером наказания, суд учитывает и его отношение к содеянному. И я соглашусь. Да, учитывает, но никогда не связывает это напрямую с поведением подсудимого в судебных заседаниях. Подсудимый вправе защищаться любым способом, не запрещенным законом. Он может отстаивать свою позицию, основываясь на фактах, а может – на эмоциях, это тоже его право. Если поведение подсудимого мешает нормальному ведению судебного процесса, он из него просто удаляется. Если же в его действиях усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст. 297 УК РФ («Неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участников судебного разбирательства или судьи»), начинается новая процедура преследования.

Вместе в тем в законодательстве об адвокатской деятельности отсутствует упоминание об обстоятельствах, утяжеляющих дисциплинарное наказание.

Это навело меня на мысль о второй версии.

Проявление неуважения к Совету АП РБ образовывало самостоятельный дисциплинарный проступок. Не буду анализировать поведение адвоката Буркина на заседании Совета АП РБ, поскольку, опять же, это находится вне моей компетенции. Меня смутило вот что. Если это был самостоятельный дисциплинарный проступок, не связанный с обвинениями со стороны председателя Верховного Суда республики, необходимо было инициировать новую процедуру разбирательства. По логике вещей члены Совета АП РБ, посчитавшие, что их коллега проявил к ним неуважение, на общих основаниях обращаются в адвокатскую палату. Квалификационная комиссия должна определить, есть ли в действиях адвоката признаки нарушения профессиональной этики, и в случае установления таковых передать материалы нового производства для рассмотрения в Совет адвокатской палаты. Однако, как следует из информационного сообщения, размещенного на сайте АП РБ, этого сделано не было. Данный факт опровергает версию о том, что неуважение к Совету АП РБ рассматривалось как самостоятельное нарушение.

В связи со сказанным и возникает необходимость нормативного урегулирования определения перечня обстоятельств, которые могут быть рассмотрены в качестве отягчающих в рамках дисциплинарного производства. Создание перечня помогло бы внести определенность в вопросы о том, где находятся пределы самозащиты адвоката, а также является ли проявление неуважения к Совету адвокатской палаты таким обстоятельством. На мой взгляд, необходимо также нормативно определить, что в этом случае подразумевается под неуважением. Уголовный кодекс РФ устанавливает:   наказуемое неуважение может выражаться лишь в прямом оскорблении участника процесса или судьи. Иные формы проявления неуважения под действие нормы УК РФ не подпадают. Аналогичным образом можно было бы поступить и тут, ведь детальная регламентация этого термина помогла бы предотвратить возникновение у рядовых адвокатов мыслей о том, что коллеги, входящие в выборные органы адвокатского самоуправления, не являются равными им по статусу.