К современной российской правоприменительной практике уже не первый год предъявляются претензии со стороны адвокатского сообщества за ее явно обвинительный уклон. В ответ на обоснованную критику приговора мы слышим: «Обжалуйте в вышестоящем суде».

Перспективы обжалования стали минимальными
К сожалению, перспективы обжалования спорных приговоров в суде стали минимальными, и существенную лепту в такое положение дел вносит нарушение принципа состязательности сторон, которое приняло системный характер.

Все чаще можно столкнуться с тем, что суд, желая того или нет, становится на сторону обвинения, тем самым нарушая гарантированный баланс интересов участников процесса. В подобной ситуации, когда приходится противостоять не только обвинению, но и суду, весьма затруднительно отстаивать свою позицию и эффективно осуществлять защиту интересов доверителя.

Наибольшие репутационные риски от подобного «тандема» несут представители судейского корпуса, так как при данном положении вещей они вынуждены поддерживать линию обвинения, даже с учетом допущенных ею серьезных процессуальных ошибок.

Вместе с тем подобный кредит доверия стороне обвинения неоправдан, более того, таким образом умаляется значимость адвокатуры как института защиты. Складывается впечатление, что доводы адвоката, насколько бы они ни были мотивированны, относят к категории второстепенных, их необоснованно оставляют без внимания, должная оценка им не дается.

Такая ситуация свидетельствует о предъявлении к стороне защиты двойных стандартов. De jure мы и сторона обвинения имеем одинаковые процессуальные права, de facto наши права игнорируются.

Ошибочная трактовка нормы УК РФ
Рассмотрим случай из моей практики, более чем достаточно подтверждающий вышесказанное. В сентябре 2016 г. в районном суде Республики Башкортостан было рассмотрено уголовное дело в отношении моего подзащитного, которому вменялось приготовление к сбыту наркотического средства в особо крупном размере. События происходили в октябре 2002 г.

Суд поддержал позицию помощника прокурора о квалификации действий подсудимого по ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 33, ч. 4 ст. 228 УК РФ в редакции Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 112-ФЗ и вынес обвинительный приговор.

Мое мнение о многочисленных нарушениях, в том числе о том, что данной редакцией Федерального закона не вносились изменения в ст. 228 УК РФ, а в период совершения преступления эта статья действовала в редакции Федерального закона от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ судом первой инстанции были проигнорированы: «Довод стороны защиты о неверной квалификации действий А. … является несостоятельным».

Верховный Суд Республики Башкортостан не нашел оснований для отмены приговора. Так, в решении апелляционной инстанции он сослался на то, что «суд правильно, с учетом положений ст. 9 УК РФ квалифицировал действия А. в редакции 2002 года, действовавшей на момент совершения преступления», а в решении кассационной инстанции указал: «Доводы жалобы о неверной квалификации действий А. в редакции Федерального закона 2002 года убедительными признать нельзя».

Одновременно с судебным обжалованием приговора и принятых актов мною были направлены обращения в Генеральную прокуратуру РФ и прокуратуру Республики Башкортостан с просьбой принесения кассационного представления. Однако позиция государственного обвинения оказалась схожей с позицией республиканского Верховного суда. Они не усмотрели каких-либо нарушений закона и необходимости принятия мер реагирования: «Действиям А. дана правильная юридическая квалификация. Доводы жалобы о нарушениях закона, якобы допущенных в ходе предварительного следствия, и неверной квалификации его судебными инстанциями проверены и опровергнуты, нарушений уголовно-процессуальных норм, влекущих отмены судебных решений не допущено. Оснований для удовлетворения жалобы не имеется».

Таким образом, следствием, государственным обвинением и судами трех инстанций была допущена ошибочная трактовка ст. 9 УК РФ (действие уголовного закона во времени), поскольку согласно занятой ими правовой позиции необходимо ссылаться не на редакцию конкретной статьи Особенной части УК РФ, а на последние изменения, внесенные в Уголовный кодекс.

А почему бы при такой трактовке закона не привлекать к уголовной ответственности и не выносить обвинительные приговоры по ст. 228 УК РФ в редакции федеральных законов, например от 18 марта 1999 г. № 50-ФЗ, от 19 июня 2001 г. № 83-ФЗ, от 4 июля 2003 г. № 94-ФЗ?

Подобные методы борьбы с преступностью недопустимы
В кассационной жалобе в Верховный Суд РФ мною было обращено внимание на то, что подобные судебные акты нарушают единообразие судебной практики, так как ими создается прецедент осуждения лиц в соответствии с редакцией федерального закона, которым не вносились изменения в соответствующую статью Особенной части Уголовного кодекса РФ.

18 мая текущего года кассационная жалоба была зарегистрирована в Верховном Суде Российской Федерации, который истребовал уголовное дело и 3 августа 2017 г. передал его на рассмотрение судье.

Полагаю, коллеги поддержат меня во мнении, что именно «процессуальный союз» стороны обвинения и суда привел к описанной ситуации, поскольку еще в суде первой инстанции было заявлено о многочисленных нарушениях, допущенных на стадии следствия.

Подавая кассационную жалобу в Верховный Суд Республики Башкортостан, я наивно полагал, что обжалуемые судебные решения отменят, так как вынесение подобного дела на федеральный уровень может нанести урон репутации республиканской Фемиды.

Мне понятна цель, с которой принимались обжалованные судебные решения – это сохранение renome государственных органов как борцов с преступностью, тем более в сфере незаконного оборота наркотиков. Но допустима ли такая борьба подобными методами? Считаю, что нет: это создает реальную угрозу произвола.

Подводя итог, можно сделать следующие выводы. Наибольшие репутационные издержки в рассматриваемом случае понесли суд и государственное обвинение как важнейшие государственные институты – это раз. Принцип состязательности сторон не соблюдается – это два. Недопустимо нарушение процессуальных прав адвоката – это три. Разрешение данного вопроса возможно лишь в порядке ведомственного контроля за строгим соблюдением закона – это четыре. Ко мнению адвоката следует прислушиваться – это пять.