УПУЩЕНЫ ЗНАЧИМЫЕ ПРАВОВЫЕ КАТЕГОРИИ

Партнер АБ "Мусаев и партнеры" Ермолаева Надежда 2017-08-10

Необходимо четкое разграничение категорий «судимость» и «привлечение к участию в уголовном деле», в том числе и для целей избирательного закона

Судья КС РФ Гадис Гаджиев выступил с особым мнением по жалобе Алия Тоторкулова на законы «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и «О выборах депутатов Госдумы», предусматривающие обязанность кандидата на выборах представлять в избирком сведения об имевшихся судимостях (с указанием статей), включая снятые и погашенные. Кроме того, заявитель обжаловал нормы выборного законодательства и Кодекса административного судопроизводства РФ, регламентирующие порядок обжалования решений, касающихся регистрации кандидатов.

Определение Конституционного Суда по жалобе Алия Тоторкулова имеет большое правовое значение в контексте предстоящей избирательной кампании, когда на выборную должность претендуют кандидаты, имеющие в своей биографии факт столкновения с уголовно-правовой системой.

В оценке правовой проблемы, поднятой заявителем в жалобе, судьи не были единодушны: большинство из них не усмотрело необходимости рассмотрения жалобы гражданина Тоторкулова Конституционным Судом, посчитав, что вопросы права были ранее разрешены КС РФ и выражены в уже существующих определениях. Однако один из судей нашел существенное различие между ситуацией, когда уголовное преследование в отношении лица завершилось вступившим в законную силу приговором суда, и ситуацией, указанной заявителем: здесь такого приговора не было, а уголовное преследование завершилось постановлением о его прекращении. Судья Гаджиев выразил данное суждение в особом мнении, с которым, однако, сложно согласиться, как и с определением Конституционного Суда в целом.

Понятие «судимость» и избирательное право
Не впервые в практике Конституционного Суда встречается правовая категория «сведения о наличии судимостей» в контексте избирательного права. Конституционный Суд отмечает, что данная категория приобретает автономный характер, отличный от значения, которое слову «судимость» придает уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство. Понятие «судимость» в избирательном праве используется прежде всего в целях обеспечения права избирателей знать об определенных личных характеристиках кандидата на выборную должность и служит соблюдению баланса между правом лица сохранить свои честь и доброе имя и конституционным принципом народовластия.

При выстраивании такого баланса и Конституционный Суд, и судья Гаджиев, с моей точки зрения, упускают значимые правовые категории, которые не могут не быть предметом оценки и полноправными составляющими этого баланса. Итак, во-первых, сразу бросается в глаза то, что игнорируется принцип недопустимости расширительного толкования терминов уголовного закона. А такое толкование просматривается в указании на автономный характер категории «сведения о судимостях» и расширении его до необозримых границ. В особом мнении судьи Гаджиева справедливо подмечено, что выработанная Конституционным Судом правовая дефиниция скорее уравнивает понятие «сведения о судимостях» с понятием «сведения об осуждениях» и ни де-юре, ни де-факто не затрагивает ситуацию, когда осуждение не состоялось, а уголовное преследование завершилось прекращением.

Представляется, однако, что из первоначально правильного посыла судья Гаджиев в особом мнении делает вывод без учета ряда важных положений законодательства, а посему неверный. Судья отмечает, что согласно сформировавшейся практике Конституционного Суда прекращение уголовного преследования по своей правовой природе существенно разнится с обвинительным приговором, которым установлена виновность лица в совершении преступления. Но далее судья утверждает: поскольку в акте прекращения уголовного преследования по нереабилитирующим обстоятельствам обычно устанавливаются как доказанные обстоятельства совершения лицом того или иного уголовно наказуемого деяния, то законодателю необходимо предусмотреть обязанность устанавливать наличие «сохраняющих свою силу судебных актов, содержащих не опровергнутые в надлежащем порядке суждения о причастности [лица] к совершению уголовно наказуемого деяния».

Никто не обязан доказывать свою невиновность
Во-вторых, очевидно, что по тем или иным причинам и Конституционный Суд, и несогласный с мнением большинства Гаджиев проигнорировали конституционный принцип презумпции невиновности, а также его конституционные гарантии, выраженные в положении о том, что никто не обязан доказывать свою невиновность, напротив, бремя доказывания в уголовном процессе целиком лежит на стороне государственного обвинения. Следовательно, в процедуре, когда уголовное преследование завершилось прекращением без вынесения судом соответствующего акта, разрешающего вопрос виновности или невиновности обвиняемого, а значит, и без проведения судом надлежащей оценки собранных стороной обвинения доказательств, невозможно говорить о каких-либо «сохраняющих свою силу судебных актах, содержащих подтвержденное в надлежащем порядке суждение о причастности лица к совершению уголовно наказуемого деяния». Потому придание юридического значения постановлению о прекращении уголовного преследования как акту, устанавливающему юридически значимые факты, считаю невозможным. В довершение данного тезиса важно подчеркнуть, что разделение оснований прекращения уголовного преследования на реабилитирующие и нереабилитирующие является не более чем не подкрепленным законом изобретением правоприменителей – участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, готовых записать любой подобный акт в копилку своих побед и учесть его при приведении служебных показателей. Восприятие же этого веяния представителями судов не может не удручать.

Каждый имеет право на формирование мнения о кандидате
В-третьих, и судья Гаджиев, и Конституционный Суд в довольно усеченном виде принимают во внимание право граждан на получение информации о кандидатах. Данное право не существует само по себе и отнюдь не может восприниматься как право частного лица в бездействии ожидать преподнесения ему на блюдечке с голубой каемочкой сведений об определенных фактах и обстоятельствах. Каждый имеет право свободно искать информацию, в том числе о судимостях кандидата и о фактах привлечения его к участию в уголовном деле. Кроме того, факт уголовного преследования кандидата в прошлом может быть выявлен избирательной комиссией при рассмотрении заявления будущего кандидата о регистрации его в качестве такового, что и произошло в деле заявителя по жалобе. При таких обстоятельствах сокрытие данного факта вряд ли само по себе могло бы стать причиной отказа в регистрации кандидата, однако публичное указание на то, что кандидат скрыл факты из своей биографии и это было выявлено избирательной комиссией, было бы уместным и способствовало бы формированию у избирателей и других кандидатов не только вопросов к данному кандидату, но и мнения о его личных качествах, за что так ратуют все судьи Конституционного Суда. Данные обстоятельства вполне могли бы стать предметом свободной политической дискуссии в ходе избирательной кампании. В подобном подходе единодушны и судьи КС РФ, которые подчеркивают, что сам по себе факт наличия у кандидата судимости, за исключением предусмотренных законом случаев, не может служить основанием для отказа ему в реализации избирательных прав.

Необходимо было четко разграничить категории «судимость» и «привлечение к участию в уголовном деле», в том числе и для целей избирательного закона, с учетом базового права любого гражданина считаться невиновным в совершении преступления до тех пор, пока его вина не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда.

В действующее законодательство следует внести ясность в части невозможности отказа в регистрации кандидата в связи с тем, что им не были предоставлены какие-либо сведения, и предписать избирательным комиссиям выявлять подобные факты и доводить их до сведения избирателей. Последнее способствовало бы формированию и развитию свободной политической дискуссии на основе принципа народовластия.