Свинфенхолльская история
Шли долгие годы правления королевы Виктории. Во времена этой блестящей эпохи творили Диккенс и Теккерей, живописавшие картину тусклой реальности, и сочиняли свои сказки Киплинг и Кэрролл. К области сказок, собственно, и относилась жизнь простой девушки из Стаффордшира. Пейшенс из Свинфенхолла могла по праву считать, что фортуна часто улыбалась ей. Простой горничной выйти замуж за знатного и войти в привилегированное семейство, давшее империи немало политических деятелей и убежденных мизантропов, – почти немыслимое для викторианской морали явление. А когда после смерти мужа умер свекор, оставив ей в наследство Свинфенхолл и много чего другого из семейного достояния, Пейшенс могла считать, что удача вновь не оставила ее.

Однако тут привычный для Пейшенс ход событий застопорился, и завещание старого Свинфена было оспорено в суде его племянником Фредериком. Для ведения дела обе стороны наняли именитых барристеров: первая – сэра Фредерика Тесайгера, дважды подымавшегося впоследствии до высот судебной власти, будучи Лордом-канцлером; вторая – сэра Александра Кокбурна, впоследствии более 20 лет занимавшего должность Лорда – главного судьи. Сэр Фредерик и сэр Александр как люди, знавшие толк в этом деле и ценившие свое время, быстро договорились и представили судье для утверждения текст мирового. Столь быстрый и, главное, не впечатлявший безусловной победой исход не устроил Пейшенс, и она сменила сэра Фредерика (у нас бы сказали – «мэтра») на малоизвестного Чарльза Кеннеди, барристера из Бирмингема. Будучи особой хотя и капризной, но рассудительной, Пейшенс не стала платить ему больших денег, а только пообещала ему их – как долю в будущем своем приобретении от благоприятного для нее судебного решения. Чарльз не мог не поверить ей, поскольку обе стороны этого соглашения – клиент и барристер – оказались захваченными чувством страстной любви. Так или иначе, Ч. Кеннеди выиграл дело, но Пейшенс к тому времени уже решила выйти замуж за другого и отказала в выплате гонорара – того самого, какой мы назвали бы «гонораром успеха», а в Англии называли contingent fee. Дважды оскорбленный Чарльз вчинил иск против Пейшенс, и тут…  дело перестало быть частным делом одной семьи, а стало предметом, надолго захватившим внимание широкой общественности.

По образному выражению историков той эпохи, юридическое сообщество было охвачено паникой по причине внезапно возникшей необходимости немедленного выбора модели отношений между профессией и клиентурой. Дело Swinfen v. Swinfen, а также несколько подобных по своему значению дел поставили в начале 60-х гг. XIX в. на повестку дня вопрос о пределах коммерциализации профессии, в том числе вопрос о допустимости «гонорара успеха».

Рынок правовых услуг готов к использованию практики условного гонорара
Интерес к коммерциализации правосудия, конечно, несравнимый с паникой викторианской эпохи, в наше время в России возник после известного заявления Виктора Викторовича Момотова на IV Московском юридическом форуме. Председатель Совета судей РФ предложил развивать в стране финансирование судебных процессов со стороны банков, страховых компаний и прочих инвестиционных институтов. Судя по контексту, речь, видимо, шла об имущественных спорах, рассматриваемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции.

Любые инициативы, направленные на обеспечение реального доступа к правосудию для граждан и организаций, заслуживают внимания и поддержки. Особенно это значимо для социально уязвимых групп населения – тех наших соотечественников, кто в силу отсутствия опыта участия в судебных делах и ограниченности ресурсов для найма профессиональных консультантов не в состоянии защитить свои интересы в судебном порядке. Ситуация становится критической, когда таким гражданам противостоят крупные корпорации или иные субъекты, объективно являющиеся более могущественными процессуальными оппонентами.

Однако положительная инициатива судьи В.В. Момотова может быть реализована лишь при условии изменения подходов к определению суммы судебных издержек (прежде всего в части расходов на оплату услуг представителя) и к неограниченному использованию различных практик определения суммы вознаграждения за ведение дела (прежде всего «гонорара успеха»).

Рынок правовых услуг готов к использованию практики условного гонорара. Статьей 16 Кодекса профессиональной этики адвоката прямо предусмотрено, что адвокат вправе включать в соглашение об оказании юридической помощи условия, в соответствии с которыми выплата вознаграждения ставится в зависимость от благоприятного для доверителя результата рассмотрения спора имущественного характера. Отношение же судов остается в целом двусмысленным.

Конечно, судебная практика ушла далеко от позиций Конституционного Суда РФ, выраженных им в Постановлении от 23 января 2007 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью “Агентство корпоративной безопасности” и гражданина В.В. Макеева». Тогда Конституционный Суд РФ пришел к выводу о том, что «судебное решение не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав, ни предметом какого-либо гражданско-правового договора», а значит, положения гражданско-правовых договоров, ставящих размер вознаграждения судебного представителя в зависимость от результата рассмотрения дела, являются неправомерными.

В дальнейшем судебно-арбитражная практика в значительной мере нивелировала такой ограниченный подход, и условные гонорары стали взыскиваться. При этом арбитражные суды положили в основу решений по данной категории дел аргументы о свободе договора и разумности расходов на судебное представительство.

В п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 21 января 2016 г. № 1 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела» указано, что разумными следует считать такие расходы на оплату услуг представителя, которые при сравнимых обстоятельствах обычно взимаются за аналогичные услуги. При определении разумности могут учитываться объем заявленных требований, цена иска, сложность работы, объем оказанных представителем услуг, время, необходимое на подготовку им процессуальных документов, продолжительность рассмотрения дела и другие обстоятельства.
 
Сможем ли управиться быстрее?
Все, на первый взгляд, объяснимо и обоснованно; только на деле приводит к тому, что суды зачастую оценивают услуги за судебное представительство в размере 5–7 тыс. руб. за инстанцию, что, конечно, не мотивирует нас полагать такую оценку объективной и разумной. Позиция высшей судебной инстанции по поводу того, что разумность судебных издержек на оплату услуг представителя не может быть обоснована известностью представителя лица, участвующего в деле, тоже не придает уверенности в том, что будут возмещены именно разумные издержки, ибо на деле суды подменяют понятия известности, с одной стороны, и опыта, репутации, признания – с другой. Такой уравнительный подход вряд ли будет способствовать целям судопроизводства.

Памятуя о предложениях судьи В.В. Момотова, следовало бы дополнить список предполагаемых «судебных инвесторов» лицами, оказывающими услуги по судебному представительству: адвокатами, адвокатскими образованиями и коллегами вне адвокатуры. Кто, как не они, могли бы профессионально оценить риски инвестирования (своего собственного времени и иных ресурсов) в судебные процедуры и рассмотреть перспективы получения дохода на вложения? Параллельно для обеспечения реального доступа широких масс к правосудию, в том числе тех, кто из-за отсутствия опыта и ограниченности ресурсов, а может, несопоставимости защищаемого интереса и суммы судебных издержек, никогда не обратился бы за судебной защитой, дополнить виды правоотношений и круг оснований для заявления коллективных (групповых) исков. Инициаторами формирования таких групп лиц, чьи интересы затронуты правонарушением, и могли бы выступать принимающие на себя бремя судебных издержек профессионалы.

Каким оказалось влияние свинфенхолльской истории? Общественная дискуссия о пределах коммерциализации судебных процедур, начатая в Британии во второй половине XIX в., привела к широким либеральным практикам относительно порядка определения гонораров юристов, а также в части возмещения судебных издержек лишь спустя более чем столетие. При этом параллельно, а иногда и опережая, развивались иные формы финансирования судебных процедур: страховые продукты, формирование государственных и общественных финансовых фондов, программы бесплатной юридической помощи. Подобный путь был пройден в XIX–XX вв. в США, Канаде, большинстве европейских стран и т.д.

Остается надеяться, что мы в России сможем управиться быстрее.