Формирование правового государства немыслимо без поддержания и развития института независимой адвокатуры. Однако нормативно-правовое регулирование и практика применения действующего законодательства показывают, что гарантии независимости адвокатов и обеспечение их полноценной возможностью осуществлять свои права в настоящий момент фактически отсутствуют. Такое положение позволяет отдельным представителям правоохранительных органов и судов искажать суть права на защиту и правосудие, намеренно создавая препятствия к реализации прав участников уголовного судопроизводства и тем самым подрывая принципы состязательности и законности уголовного процесса.

Опыт применения УПК РФ давно указывал на прорехи в гарантиях прав адвокатов, поэтому законопроект № 99653-7 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (о дополнительных гарантиях независимости адвокатов при оказании ими квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве)» видится не только своевременным, но и вполне обоснованным. И не буду скрывать: законопроект концептуально представляется крайне удачным.

Планируемые законодательные новеллы – это не прихоть адвокатского сообщества или желание усилить позиции адвокатов, это важная гарантия обеспечения прав граждан на справедливое правосудие при условии состязательности сторон.

Тем не менее некоторые аспекты законопроекта нуждаются в обсуждении.

Не создавать искусственных преград процессуальным оппонентам
Изменение ч. 5 ст. 49 УПК РФ о подписке адвоката в части неразглашения сведений, содержащих информацию, относящуюся к государственной тайне, вполне обоснованно. Однако данное требование, как представляется, следует включить и в ст. 161 УПК РФ, поскольку, по моему мнению, адвокат не имеет права разглашать сведения данной категории, а также те, разглашение которых способно причинить вред охраняемым правам и интересам участников уголовного судопроизводства.

Дача подписки о неразглашении других сведений неоправданна и может создать коллизии с теми исключениями из общего правила, которые указаны в проекте редакции ст. 161 УПК РФ.

Дело в том, что в соответствии с ч. 3 ст. 53 УПК РФ защитник не вправе разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с осуществлением защиты, если он был об этом заранее предупрежден в порядке, установленном ст. 161 УПК РФ. За разглашение этих данных защитник несет ответственность по ст. 310 УК РФ.

Из предлагаемых изменений ч. 5 ст. 49 УПК РФ (в системной связи со ст. 53 УПК РФ) как раз вытекает запрет передавать информацию, содержащую государственную тайну, ведь, исходя из указанной нормы, установленное ею право предупреждения защитника о недопустимости разглашения данных предварительного следствия является не обязанностью, а правом следственных органов, которое они могут реализовать при наличии оснований, дополнительно указанных теперь в ст. 49 УПК РФ.

Это полностью согласуется с положениями ст. 7 УПК РФ о том, что мерилом правомерности любых процессуальных решений является вопрос не только законности (наличия предусмотренного законом права на конкретное действие или решение), но и  обоснованности (наличия фактических оснований для такого действия).

Иного объяснения не должно быть, ведь иначе следователь может запрещать защитнику обнародовать те документы, с которыми ознакомлен обвиняемый, а с него в силу ст. 47 УПК РФ следователь не вправе требовать подписку о неразглашении данных предварительного следствия. Получается, обвиняемый вправе максимально использовать все способы защиты на основании указанных документов, а защитник, позиция и права которого производны от прав и позиции подзащитного, – не вправе. Вместе с тем обвиняемый, имея больший объем прав, но находясь под стражей, не может их реализовать, а защитник связан подпиской. Мотивация следователя недвусмысленно очевидна, и она абсолютно не связана с интересами следствия, а обусловлена исключительно целью создания искусственных преград процессуальным оппонентам.

Нововведение поставлено под сомнение?
Раз уж речь пошла об изменениях ст. 161 УПК РФ, хотелось бы отметить категоричность в отзыве Комитета Государственной Думы ФС РФ по государственному строительству и законодательству по поводу неоправданности п. 2 ч. 6 ст. 161 УПК РФ, где определена допустимость предоставления материалов дела специалисту. Комитет подчеркивает, что защитник не наделен правом брать подписку у специалиста об ответственности за разглашение данных предварительного расследования и об уголовной ответственности за дачу ложного заключения, чем ставит под сомнение данную новеллу.

Конечно, такого права нет, но раз уж концепция проекта направлена на усиление роли адвокатов, а в конечном итоге гарантий состязательности, то следует уравнять возможности в этой сфере процессуальных оппонентов и предоставить адвокату соответствующее право. Ведь именно его отсутствие позволяет следователям и судам придавать меньшее доказательственное значение заключениям привлекаемых специалистов.

Кроме того, в проекте ст. 161 УПК РФ следует скорректировать п. 3 ч. 4, так как речь идет о досудебной стадии, а не в целом об открытом судебном заседании, где режима тайны следствия уже нет.

Это попытка оставить все как есть
Если оценивать другие нововведения, очень прогрессивными видятся положения по установлению невозможности отказа в приобщении доказательств, в том числе заключений специалистов. Имеющаяся в отзыве думского комитета критика исходит из того, что адвокаты наделены ограниченным объемом прав по собиранию доказательств, а подозреваемый и обвиняемый – еще меньшим. При этом, как указывается, «ни предмет, ни документ не могут считаться доказательством до тех пор, пока они не приняты дознавателем, следователем или судом, в производстве которых находится конкретное уголовное дело, и не оценены с точки зрения относимости, допустимости и достоверности». По сути, это попытка оставить все как есть, то есть положение, при котором следственные органы и суд могут игнорировать материалы, предоставляемые стороной защиты, как не относящиеся к делу. Кроме того, от органов предварительного расследования ожидать адекватной оценки доказательства стороны защиты не приходится, тем более если оно опровергает доводы стороны обвинения.

Такое понимание материалов и предметов, имеющих доказательственное значение, искажает смысл состязательности сторон и законности уголовного судопроизводства. Парадоксально дозволять защищаться всеми незапрещенными способами, ссылаться в своих показаниях и ходатайствах на имеющие значение материалы и предметы и в то же время допускать усмотрительный порядок их приобщения к делу. 

Предлагаемое положение законопроекта направлено на обеспечение всесторонности и объективности уголовного процесса. Лицо, ведущее расследование, или суд от приобщения материалов ничего не потеряют. Их опасения состоят только в том, что защита создаст контрдоводы, – иных мотивов, если материал относится к предмету доказывания, я не вижу. К тому же предлагаемый порядок предполагает, что в случае необходимости следователь или дознаватель с участием защитника смогут осмотреть приобщенные предметы или материалы.

Скорректировать правила обыска
Оценка законопроекта будет неполной без анализа предлагаемых правил обыска, выемки, осмотра помещений, занимаемых адвокатами. Если коротко – это прорыв, ведь обыск защитника искажает суть законного уголовного процесса и института независимой адвокатуры. Вместе с тем предлагаемая редакция обладает, на мой взгляд, пробелом.

Согласно введенной законопроектом редакции ст. 450.1 УПК РФ правила распространяются на служебные и жилые помещения, используемые для осуществления адвокатской деятельности, однако не исключается ситуация, когда обыску будет подвергнуто жилище адвоката, где также могут находиться документы и предметы, составляющие часть адвокатского производства. При этом согласно положениям ст. 165 УПК РФ обыск таких помещений может быть произведен не только без указания в судебном решении конкретных разрешенных к изъятию материалов, но и в условиях, не терпящих отлагательства, без судебного решения. Такой порядок будет проще и куда интереснее для органов предварительного расследования, поскольку ни представителей совета адвокатской палаты, ни ограничений по объему изымаемых и копируемых материалов, составляющих адвокатскую тайну, в такой ситуации нет. Поэтому предлагаю в ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ уточнить перечень обыскиваемых помещений и скорректировать формулировку следующим образом: «в том числе служебных, жилых и иных помещений, используемых для осуществления адвокатской деятельности и проживания».

Другие предложения законопроекта не вызывают сомнений, ведь многие из них появились в результате правотворчества Конституционного Суда РФ и правовых позиций органов адвокатского сообщества.