КАК ВЫ ЛОДКУ НАЗОВЕТЕ… :: Адвокатская деятельность и адвокатура :: Блоги

Уверен, что без подобного анализа вряд ли вообще имеют смысл всякие рассуждения относительно того, нужен нам ордер либо он представляется излишним. Обращение к словарям дает нам следующее знание. Слово «ордер» происходит от латинского ordō (-inis) «ряд, вереница, отряд». В русском языке «ордер» используется, начиная с Петра I; слово заимствовано через французское ordre, возможно через посредство голландского оrdеr «предписание» (приблизительно с XVII в.). Известно значение английского order в смысле «порядка». В наше время слово «ордер» используется в значении «распоряжение», «требование», «документ, дающий право на получение чего-то». Что нам дает приведенный лингвистический анализ?

Вряд ли уместно применительно к адвокатскому ордеру использовать первоначальное и используемое в зарубежной лингвистике значение слова в смысле «порядок». Такое словоупотребление в нашем языке, очевидно, не сложилось. Однако сложилось иное, общепринятое значение – «предписание, требование, распоряжение». Требует ли адвокат, предъявляя ордер, что-либо? Ответ на данный вопрос вполне мог бы быть положительным, особенно в сфере уголовного судопроизводства. Например, адвокат предъявлением ордера заявляет жалобы в порядке ст. 124, 125 УПК РФ. Однако данная мысль тот час же разбивается о следующую аргументацию: ведь основанием процессуального требования адвоката является не ордер сам по себе, а изложенное в установленном порядке прошение. Стало быть, смысловая нагрузка данного термина заключена в чем-то ином, нежели в «требовании». Подтверждением этому является практика использования адвокатом ордера в гражданском процессе, свидетельствующая о том, что ничего иного, кроме как полномочия на судоговорение, ордер адвокату не дает. ГПК РФ исключает даже возможность самостоятельного обращения в суд с жалобами при предъявлении ордера и уж тем более исключает адвоката из числа самостоятельных субъектов судебного процесса.

Выходит, что ордер как требование в адвокатской практике не применим. А значит, существующее общественное явление (отношение и пр.), вызванное участием адвоката в процессе, не может именоваться ордером и уж тем более сопровождаться выдачей одноименного документа.

Тот же результат дает нам второе употребление этого слова в значении «распоряжение». Чем распоряжается адвокат в судебном процессе? С большой натяжкой можно было бы говорить, что речь идет о распоряжении своими процессуальными правами. Однако, во-первых, процессуальный закон признает адвоката самостоятельным субъектом (и то не во всех без исключения случаях) лишь в уголовном процессе, а во-вторых, для распоряжения своими правами достаточно наличие самого субъекта.

Но, может, в данном случае имеет место распоряжение процессуальными правами иного лица? Вот здесь ответ более правдоподобен. Ордер адвоката есть документ, подтверждающий его полномочия. Однако передача полномочий с точки зрения правовых конструкций оформляется выдачей доверенности либо в ином виде выраженной воли лица, уполномочивающего кого-либо на что-либо. При такой логике, для вступления адвоката в судебный процесс предъявление ордера требовалось бы ни от адвоката, а от самого доверителя. И, между прочим, ничего дурного в такой практике на самом деле нет! И вот почему.

Наш правовой быт придает существенное значение волеизъявлению. В нем заключается основа действительности большинства правовых актов (в значении юридических фактов, поведения). Не является исключением в данном случае и уполномочивание. Материальный закон содержит вполне четкие правила оформления доверенностей (письменное уполномочивание), а процессуальное право дополняет этот порядок, допуская возможность, в том числе, наделения представителя в процессе по устному заявлению (внимание!), занесенному в протокол судебного заседания, что исключает (несмотря на господствующее среди самих представителей мнение) последующее участие доверителя в процессе и не является основанием для удаления представителя по мотиву отсутствия полномочий. Это справедливо для гражданского судопроизводства. А что же с уголовной составляющей нашей профессии? Что мешает дознавателям, следователям, суду запросить мнение подзащитного об участии в процессе того либо иного адвоката, и именно волей его самого руководствоваться при допуске адвоката к осуществлению защиты? Ничего не мешает!

Так может, не следует проблемы самого адвокатского сообщества (речь идет о распределении дел по назначению и так называемых «карманных» адвокатах) перекладывать на процессуальное законодательство? Очевидно, что даже сегодня ордер не является панацеей от тех проблем, возникновение либо обострение которых ожидают на случай отказа от ордера.

Я в целом уверен в том, что ничего, кроме воли самого доверителя, не может являться основанием для участия адвоката в любом процессе. А стало быть, помимо обсуждения вопроса об адвокатском ордере, следует также решить вопрос о допустимости самостоятельного участия адвоката в процессе от имени и в интересах доверителя, для чего исключить упоминание на необходимость оформления на адвокатов доверенностей. Никаких злоупотреблений здесь быть не может. Адвоката всегда можно привлечь к ответственности, если материалы адвокатского производства не содержат заключенного соглашения (кстати, по новым правилам ГК РФ передача полномочий возможна также в договоре поручения), а также письменного согласия доверителя на представление его интересов конкретным адвокатом.

Но, вероятно, в рассматриваемой плоскости проблемы к адвокатам будут вынуждены обращаться как к равным, а кому это выгодно из представителей государственных органов?..