Анализ изменений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, направленных на решение проблемы необоснованного вмешательства правоохранительных органов в предпринимательскую деятельность.

В уходящем 2016 г. российские власти достаточно много говорили о необходимости прекращения давления на бизнес через уголовное преследование, либерализации уголовного законодательства в отношении предпринимателей. По всей видимости, это связано с продолжающимся экономическим кризисом и оттоком капиталов из страны. Тот факт, что подобная риторика присутствовала, в частности, в выступлениях главы государства, а также руководителя Верховного Суда РФ, показывает, что власти действительно озабочены проблемой необоснованного вмешательства правоохранительных органов в предпринимательскую деятельность. Об этом же свидетельствует и количество принятых в этом году законов, направленных на либерализацию уголовного законодательства для бизнесменов.

Попробуем проанализировать, что именно сделано законодателем в 2016 г. в данном направлении, оценив внесенные изменения в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство с точки зрения практической пользы для повышения гарантий соблюдения прав и свобод предпринимателей.

Изменения в уголовное законодательство
1. С 15 июля 2016 г. (Федеральные законы от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ, № 324-ФЗ, № 325-ФЗ, № 328-ФЗ, № 330-ФЗ, которыми были предусмотрены весьма масштабные изменения в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство) внесены поправки в примечание к ст. 158 УК РФ, в соответствии с которыми изменено пороговое значение, при котором по делам о хищении преступление может быть квалифицировано как сопряженное с причинением значительного ущерба. Пороговый размер хищения для признания его сопряженным с причинением значительного ущерба увеличен до 5000 рублей вместо 2500 рублей ранее.

Кроме того, существенно повышены пороговые значения крупного и особо крупного размеров ущерба для целого ряда других статей УК РФ, в том числе столь распространенной на практике ст. 199 УК РФ («Уклонение от уплаты налогов»).

Безусловно, подобные поправки давно назрели, и их можно только приветствовать, поскольку уголовное законодательство в этой части не успевало за инфляцией и обесцениванием рубля. В этой связи общественная опасность деяний, связанных с причинением имущественного ущерба, совершенных в 2016 г., была существенно ниже, чем общественная опасность аналогичных деяний, совершенных, например, в 2012 г. Путем принятия поправок законодателю удалось хотя бы немного устранить этот перекос, а целый ряд предпринимателей получил возможность освобождения от уголовной ответственности в связи с декриминализацией их деяний.

К сожалению, эти изменения никак не затронули пороговые значения квалификации преступлений, совершенных в крупном и особо крупном размерах, по делам о кражах, растратах и в особенности о мошенничестве. С чем связана подобная избирательность законодателя, лично мне непонятно, хотя, как уже отмечено, с учетом инфляции необходимость внесения изменений во все нормы, устанавливающие ответственность за деяния, связанные с причинением имущественного ущерба, давно назрела.

2. В УК РФ введены новые основания для освобождения от уголовной ответственности, согласно которым такое освобождение возможно по решению суда в отношении лиц, впервые совершивших преступление небольшой и средней тяжести с назначением судебного штрафа, если лицо возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред (ст. 76.2 УК РФ).

Эти изменения касаются не только предпринимателей, но и всех лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за преступления небольшой и средней тяжести, поэтому я не могу не упомянуть о них в данном обзоре. Безусловно, изменения следует оценивать крайне позитивно, поскольку они способствуют, на мой взгляд, реализации установленного в ст. 6 УК РФ принципа справедливости и должны способствовать освобождению от уголовной ответственности достаточно большого числа лиц, обвиняемых в совершении преступлений небольшой и средней тяжести. При этом одновременно с освобождением лица от уголовной ответственности заглаживается вред, причиненный преступлением, что в конечном итоге и должно быть одной из основных задач справедливого разрешения любого уголовного дела.

Как будет реализовываться данная норма на практике, пока сказать сложно, поскольку, по моей информации, суды г. Москвы, например, ст. 76.2 УК РФ еще не применяли за истекший период ни разу в связи с отсутствием разъяснений по этому поводу со стороны вышестоящих судебных инстанций.

Нельзя не упомянуть и о незначительном расширении законодателем с 15 июля 2016 г. перечня статей о преступлениях в сфере экономической деятельности, по которым в соответствии с ч. 2 ст. 76.1 УК РФ возможно освобождение от уголовной ответственности в связи с возмещением имущественного ущерба и перечислением в федеральный бюджет двукратной суммы причиненного ущерба. Это расширение носило технический характер и было связано с введением новых норм, устанавливающих уголовную ответственность за преступления в сфере экономической деятельности, тем не менее отрадно, что законодатель обратил внимание на этот момент, устранив имеющийся пробел.

3. С 15 июля 2016 г. введены ч. 5–7 в ст. 159 УК РФ («Мошенничество»), которыми устанавливается ответственность за совершение данного преступления в сфере предпринимательской деятельности.

Законодателем в примечании к ст. 159 УК РФ дано специальное разъяснение того, что следует понимать под мошенничеством в сфере предпринимательской деятельности.

С сожалением вынужден констатировать, что законодатель в данном примечании включает в понятие предпринимательской деятельности лишь ту, в которой участвуют индивидуальные предприниматели и коммерческие организации, не распространяя действие ч. 5–7 ст. 159 УК РФ на фактически аналогичную деятельность граждан, не имеющих статуса предпринимателей, или гражданско-правовые сделки государственных учреждений, направленные на извлечение прибыли. На мой взгляд, это является упущением.

В целом же данные законодательные изменения не повлияли на положение предпринимателей, поскольку нормы упраздненной ст. 159.4 УК РФ были в неизменном виде перенесены в ч. 5–7 ст. 159 УК РФ, что связано с ранее высказанной позицией Конституционного Суда РФ о неконституционности ст. 159.4 УК РФ, то есть поправка носила технический характер.

С учетом этой же позиции Конституционного Суда РФ было незначительно увеличено наказание за совершение преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 159.1, ст. 159.2,  159.3, 159.5, 159.6 УК РФ (от 5 до 6 лет лишения свободы), что вряд ли можно признать послаблением для предпринимателей.

4. С 15 июля 2016 г. внесены незначительные изменения в формулировки при описании объективной стороны совершения преступления, предусмотренного ст. 304 УК РФ («Провокация взятки либо коммерческого подкупа»), согласно которым провокацией взятки либо коммерческого подкупа отныне признается также попытка передачи без согласия не только денег, ценных бумаг и иного имущества, но и предоставления имущественных прав. Указано, что провокация не может осуществляться не только в отношении должностного лица или лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой и иной организации, но и в отношении иностранного должностного лица, должностного лица международной публичной организации.

Данные изменения носят косметический характер и вряд ли существенно отразятся на судьбе лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, поскольку судебная и следственная практика по ст. 304 УК РФ фактически отсутствует, то есть можно говорить о том, что норма не работает.

Изменения в уголовно-процессуальное законодательство
1. В 2016 г. в УПК РФ внесен целый ряд изменений, касающихся расследования уголовных дел о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности.

В частности, с 15 июля 2016 г. (вышеуказанные Федеральные законы от 3 июля 2016 г.) подозреваемые и обвиняемые в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности получили право на свидание с нотариусом без ограничения во времени.

С одной стороны, такое расширение прав указанных лиц можно приветствовать, но логика законодателя, предоставившего подобные права лишь лицам, подозреваемым и обвиняемым в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности, мне не совсем понятна. Гораздо логичнее было бы предоставить данные права всем подозреваемым и обвиняемым, в особенности с учетом того, что правоприменители зачастую под надуманными основаниями заявляют, что деяния  в сфере предпринимательской деятельности не являются таковыми.

2. Аналогичным образом можно оценить и введение с 15 июля 2016 г. в УПК РФ ст. 81.1, устанавливающей порядок признания вещественными доказательствами и возврата предметов и документов по делам о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности.

В соответствии с указанной нормой вводятся определенные сроки для признания изъятых по делу предметов или документов либо их последующей выдачи законному владельцу.

Данное законодательное изменение следует оценивать как позитивное, однако непонятно, почему предложенный порядок оценки изъятых предметов и документов распространяется лишь на ограниченную и весьма незначительную категорию уголовных дел, по которым затрагиваются дела предпринимателей.

3. Были внесены изменения в ч. 5 ст. 165 УПК РФ, в соответствии с которыми срок уведомления суда со стороны дознавателя, следователя о следственных действиях, проведенных без судебного решения при неотложных обстоятельствах, увеличивается с 24 часов до 3 суток.

Данные изменения вряд ли можно признать либеральными и улучшающими положение стороны защиты, вместе с тем с учетом формального отношения суда к оценке поступающих от следователей и дознавателей уведомлений о производстве неотложных следственных действий маловероятно, что оно существенным образом отразится на правоприменительной практике.

4. С 31 декабря 2016 г. вступают в силу интересные для защиты законы (Федеральные законы от 19 декабря 2016 г. № 436-ФЗ, № 441-ФЗ), которым внесены изменения в ст. 47 УПК РФ, обязывающие следователя вручать обвиняемым также копию постановления о возбуждении уголовного дела, даже если данное дело было возбуждено по факту совершения преступления.

Указанная норма направлена на предоставление стороне защиты дополнительных гарантий и полномочий, а реализация предоставленного права на практике в некоторых случаях может оказать помощь в защите нарушенных прав обвиняемого, поскольку ранее часто приходилось сталкиваться с ситуациями, когда изложенные в постановлениях о возбуждении уголовного дела и о привлечении в качестве обвиняемого фактические обстоятельства существенно различались между собой или произвольно изменялись следователем, а защита не могла это установить до выполнения требований ст. 217 УПК РФ по уголовным делам, возбуждавшимся по факту. Отныне такая возможность у защиты будет, что я, безусловно, приветствую.

15 ноября 2016 г. Пленумом Верховного Суда РФ было принято Постановление № 48 «О практике применения судами законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности за преступления в сфере предпринимательской и экономической деятельности». Как и большинство последних постановлений Пленума Верховного Суда РФ, касающихся уголовных дел, данное постановление содержит взвешенные и качественные формулировки, которые я как представитель стороны защиты могу только приветствовать. Вместе с тем новых или революционных положений, которые могли бы кардинальным образом изменить правоприменительную практику, данное постановление, на мой взгляд, не содержит, во многом повторяя содержание уже имеющихся в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве норм. К сожалению, на практике суды далеко не всегда учитывают те положения, которые содержатся в разъяснительных постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, а имеющиеся в данных постановлениях взвешенные формулировки судьями игнорируются. В этой связи к вынесению названного постановления с учетом имеющихся у меня опасений относительно его реализации на практике я отношусь сдержанно.

Как мы видим, несмотря на либеральную риторику властей по вопросу изменения уголовного законодательства в отношении предпринимателей, эти изменения (за исключением, пожалуй, приветствуемых мной изменений в части повышения порогового размера крупного и особо крупного размеров ущерба по ряду дел экономической направленности, а также введения новых оснований для прекращения уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести) не носили революционного характера и не привели к существенному улучшению ситуации в области защиты прав предпринимателей в практической плоскости.

В настоящее время сложно давать прогнозы относительно того, как изменится законодательство в этой сфере в 2017 г. Полагаю, что тренд на косметическую либерализацию сохранится.

Если же говорить о моих личных пожеланиях относительно внесения изменений в уголовный и уголовно-процессуальный законы, то, во-первых, давно назрел вопрос существенного повышения порогового значения крупного и особо крупного размеров ущерба по делам о хищениях, а во-вторых, было бы разумным (если действительно заботиться о либерализации ситуации с соблюдением прав и свобод граждан) расширить подсудность уголовных дел, рассматриваемых присяжными заседателями. В частности, снижению количества необоснованно возбужденных уголовных дел способствовало бы отнесение к подсудности присяжных дел о крупных мошенничествах и взятках, то есть тех дел, которые наиболее часто используются в качестве инструмента расправы над неугодными.

В целом я не вижу глобальных проблем в российских уголовном и уголовно-процессуальном законах, которые бы существенным образом влияли на правоприменение. Корень зла кроется именно в особенностях правоприменения и несоблюдении на практике тех весьма неплохо написанных законов, которые существуют, но применяются ненадлежащим образом. Надеюсь, в наступающем 2017 г. власти сосредоточат свои усилия именно на этой проблеме практического характера, а заверения о необходимости улучшения ситуации в данной сфере будут носить реально выполняемый, а не декларативный характер.