Довольно неожиданно для самого получилось, что сегодня был чрезвычайно насыщенный день.

Он начался с раннего утра прениями по одному делу в райсуде, затем (при том, что прения окончены не были) в этом же райсуде я участвовал в рассмотрении другого дела по существу, после чего к 12 часам поспешил в апелляционную инстанцию облсуда, рассматривающую жалобы заинтересованного лица на постановление райсуда в порядке ст. 125 УПК РФ об удовлетворении жалобы моего доверителя и признании незаконным постановления о возбуждении в отношении него уголовного дела.

Рассмотрение жалобы в апелляционной инстанции продолжалось более двух часов (включая время обеденного перерыва), откуда срочно возвратился в райсуд, где продолжились те самые утренние прения.

Обычно при работе в таком графике, да еще и в заснеженный мартовский день, возвращаешься домой, как «выжатый лимон», при полном отсутствии желания повозиться в сети и посмотреть правовые новости и сайты.

Однако при всей напряженности сегодняшний день принес несколько юридических «находок», «раскрасивших» его несколько иными красками, и начались они в заседании суда апелляционной инстанции, где интересы заинтересованного лица представлял юрист, зарегистрированный в качестве ИП и считающий себя правозащитником.

Начал он с того, что заявил ходатайство о допросе в судебном заседании пришедших с ним еще восьми лиц и признании судом их статуса или как потерпевших, или как свидетелей.

После разъяснения председательствующим порядка и сущности судебного контроля на стадии досудебного производства и отклонения указанного ходатайства представитель заинтересованного лица стал обосновывать жалобу на постановление райсуда.

При этом мой оппонент указывал, что следователь халатно отнесся к проверке, вынес безграмотное решение, а суд в своем постановлении сделал правильные выводы.

Однако при этом правозащитник требовал отменить постановления райсуда.

Когда в ходе заседания выяснилось, что ни заинтересованное лицо, ни его представитель абсолютно не знают исследованные судом при принятии решения документы, а свои доводы строят на основании постановления следователя, которое они не видели и не читали, мною было заявлено ходатайство об объявлении перерыва для предоставления заинтересованному лицу и его представителю судебного материала для ознакомления.

После ознакомления с материалом председательствующий стал выяснять у сторон, какие материалы, исследованные судом, они просят исследовать в заседании суда апелляционной инстанции.

Мною и прокурором (считающим постановление райсуда законным) ходатайств об исследовании не поступило, ну а представитель заинтересованного лица заявил ходатайство об исследовании постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, отмененное позже руководителем следственного органа.

При этом правозащитник утверждал, что именно это постановление подтверждает наличие оснований для возбуждения дела.

Ну и апофеозом заявлений правозащитника стала его выступление, в котором он изменил апелляционную жалобу представляемого им лица и попросил постановление райсуда не отменять, а изменить, дополнив его указанием о том, что именно следователю надо сделать и какие проверочные мероприятия провести, чтобы возможное новое постановление о возбуждении уголовного дела было законным.

Итог рассмотрения для практиков (с учетом даже скупости предлагаемой мною информации) предсказуем – постановление райсуда оставлено без изменения.

Но я ехал в райсуд завершать прения, не столько радуясь решению в пользу моего доверителя, сколько размышляя о том, что вот таким оппонентам в процессе доплачивать надо из своего кармана за ту «псевдоюридическую ересь», которую они несут в процессе.

Задумывался и о том, что при моей равнодушном отношении к идее «адвокатской монополии» наличие именно таких представителей в уголовном процессе и делает ее введение обоснованным.

Однако, как оказалось, это были цветочки, а вот ягодки ожидали меня впереди.

В райсуде, выслушав мои доводы по делу по обвинению подзащитного в реальной совокупности преступлений, в том числе и по ч. 3 ст. 226 УК РФ (хищение оружия с использованием служебного положения), прокурор заявила, что уголовный закон предусматривает возможность хищения путем бездействия и для хищения не обязательно причинение ущерба, как и наличие потерпевшего.

Клянусь, за долгие годы работы такого слышать не приходилось ни от одного юриста.

Подобные юридические «новации» заставляют задуматься не об адвокатской монополии, а о том, как защитить своих доверителей от таких прокуроров.