Статья 17 КПЭА находит недопустимой информацию, если она содержит оценочные характеристики адвоката и отзывы других лиц о его работе. То есть речь идет о нашей репутации, ну или о том… что мы вправе о себе публично узнавать.

Возьмем, к примеру, «диплом» омбудсмена предпринимателей Бориса Титова, ежегодно вручаемый защитникам прав бизнеса, и адвокатам в том числе. В офисный кабинет его в рамке вывесить можно, а на официальном сайте адвоката опубликовать – уже вопрос?!

С одной стороны, при формальном подходе к толкованию нормы любая публикация о поощрении адвоката может быть признана «отзывом других лиц» и нарушением требований кодекса. Разве не так?

С другой стороны, текущая редакция ст. 17 КПЭА с позиции приемлемой юридической техники конструирования норм об адвокатской деятельности и адвокатуре, очевидно, нуждается либо в официальном толковании, либо в дополнении.

Поднятая коллегами в блогах «АГ» (Романом Мельниченко, Андреем Сучковым, Геннадием Шаровым, Львом Бардиным, Борисом Золотухиным) проблема «хвалебных отзывов» показательна. Назрела настоятельная необходимость размежевания понятий допустимой и недопустимой информации применительно к нашей профессии вообще, по тексту КПЭА – в частности. На мой взгляд, имеющаяся в ст. 17 КПЭА неопределенность относительно использования понятия «информация» стала почвой для многочисленных дискуссий.

Согласитесь, что этическую грань дозволенности в распространении информации об адвокатской деятельности определить весьма затруднительно, поскольку в ст. 17 КПЭА содержатся лишь критерии допустимости информации об адвокате путем указания на ее недопустимые формы, но нет указания на дозволенные способы ее доведения до потенциальных доверителей.

Нельзя забывать о том, что вопрос о публичной подаче информации об адвокатской деятельности имеет важное значение не только для самих адвокатов, но и для потенциальных клиентов. А помимо рыночного аспекта сведений о репутации, на который обратил внимание уважаемый Геннадий Шаров, существует еще публично-правовой: адвокатская деятельность есть способ реализации конституционного права граждан на квалифицированную юридическую помощь. Будущий наш доверитель не просто может, он вправе иметь доступ к информации об адвокате, его квалификации, компетентности, репутации. И здесь как раз только достоверная и полная информация об адвокатской помощи – как реально «квалифицированной юридической» – обеспечит и облегчит доступ к механизмам правовой защиты нарушенных интересов.

Однако для того, чтобы не допустить подмены достоверной информации завуалированными под нее хитрыми маркетинговыми шагами, необходимо сформулировать четкое определение понятий допустимой и недопустимой информации об адвокатской деятельности.

Таким образом, если ставить задачу внесения изменений в ст. 17 КПЭА, очень важно удовлетворить и публичный интерес, дать возможность обществу и рынку как можно эффективнее реализовать свои интересы в адвокатуре, но и не впасть в излишний формализм.

Между тем не стоит забывать и о возможностях локального нормотворчества в нашем сообществе. Ведь одно из первых разъяснений Комиссии по этике и стандартам ФПА РФ, в которой имею честь состоять, касалось именно «семнадцатой, репутационной»: «указание адвокатом в интернете, а также в брошюрах, буклетах и иных информационных материалах сведений о наличии у него положительного профессионального опыта, а также информации о профессиональной специализации адвоката само по себе не противоречит Кодексу профессиональной этики адвоката».

Репутация адвоката должна быть публично и медийно опрятной. Как и информация о нем.