Краткая хронология событий следующая: жалоба была подана в Конституционный Суд РФ в сентябре 2015 г. адвокатами и их тремя доверителями на положения п. 7 ч. 2 ст. 29, ч. 4 ст. 165 и ч. 1 ст. 182 УПК РФ, которые позволяют суду разрешать следователю досмотр и изъятие у адвоката и в помещении адвокатского образования адвокатских производств.

В 2013 г. в отношении ряда лиц было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 («Мошенничество») УК РФ. Позже в 2014 г. в отношении еще одного лица было возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 («Присвоение и растрата») УК РФ. Оба уголовных дела связаны между собой.

В том же 2014 г. Октябрьский районный суд г. Новосибирска постановлением от 5 октября 2014 г. удовлетворил ходатайство следователя о производстве в нежилых помещениях, занимаемых некоммерческой организацией «Новосибирская городская коллегия адвокатов» и адвокатами других адвокатских образований, обыска с целью отыскания и изъятия документов, предметов и личного обыска адвокатов и иных лиц, которые могли находиться в этих помещениях на момент осуществления соответствующих следственных действий. При этом суд сослался на положения ст. 165 и 182 УПК РФ, а также ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», касающихся адвокатской тайны, проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката на основании судебного решения.

Апелляционные жалобы адвокатов на постановление Октябрьского районного суда города Новосибирска от 5 октября 2014 г. были оставлены без удовлетворения Новосибирским областным судом с указанием на то, что все перечисленные в нем адвокатские производства могут иметь значение для расследования соответствующего уголовного дела, а потому суд первой инстанции правильно дал разрешение на их изъятие, действия же следователя по изъятию в ходе обыска документов и предметов, в том числе адвокатских производств, не имеющих отношения к расследуемому уголовному делу, могут быть обжалованы в порядке ст. 125 УПК РФ.

По мнению заявителей жалобы в Конституционный Суд, оспариваемые ими законоположения, позволяя суду удовлетворять ходатайства следователя об изъятии у адвоката, осуществляющего защиту подозреваемого (обвиняемого) по уголовному делу, и в помещении адвокатского образования составляющих адвокатскую тайну материалов адвокатских производств в отношении доверителей, создают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина, препятствуют профессиональной деятельности адвоката и тем самым противоречат ст. 2, 15 (ч. 4), 17, 18, 23 (ч. 1), 24 (ч. 1), 45,46 (ч. 1), 48 (ч. 2) и 55 Конституции РФ.

Поэтому п. 7 ч. 2 ст. 29, ч. 4 ст. 165 и ч. 1 ст. 182 УПК РФ стали предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, так как на основании содержащихся в них положений разрешается вопрос о проведении обыска в помещениях, используемых адвокатом для осуществления адвокатской деятельности, и определяются объекты, которые подлежат обнаружению и изъятию в ходе данного обыска, в рамках уголовного дела, в котором подозреваемым, обвиняемым является доверитель адвоката.

Позиция Конституционного Суда была сведена к следующему: положения п. 7 ч. 2 ст. 29, ч. 4 ст. 165 и ч. 1 ст. 182 УПК РФ не противоречат Конституции РФ, ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ст. 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 14 и 17 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Поскольку в вышеназванных нормативных актах предусмотрено следующее:
– обыск, связанный с доступом к материалам адвокатского производства, возможен только на основании судебного решения, в котором должны быть указаны конкретные объекты поиска и изъятия в ходе данного следственного действия и сведения, служащие законным основанием для его проведения;
– исследованию органами, осуществляющими уголовное преследование, и принудительному изъятию в ходе обыска не подлежат такие материалы адвокатского производства в отношении доверителя адвоката, которые содержат сведения, не выходящие за рамки оказания собственно профессиональной юридической помощи как по уголовному делу, в котором адвокат является защитником, так и по каким-либо другим делам, находящимся в производстве адвоката, не связанным с уголовном делом, по которому проводится обыск;
– в ходе обыска в помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, запрещается видео-, фото- и иные фиксации материалов адвокатских производств в той их части, которая составляет адвокатскую тайну.

Казалось бы, позиция Конституционного Суда по данному делу правильна, совпадает с международными нормами и ранее высказанными им же самим позициям, указанным в рассматриваемом постановлении (постановление КС РФ от 14 мая 2003 г. № 8-П; определение КС РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-О, определение КС РФ от 19 января 2005 г. № 10-О и от 8 ноября 2005 г. № 439-О). Однако так ли это? Будет ли соблюден баланс интересов при возможном возникновении конфликтов сторон?

Защита адвокатской тайны как основополагающего института независимости адвокатуры и гарантии оказания адвокатом квалифицированной юридической помощи крайне важны для слаженного функционирования всей судебной системы. Целью защиты адвокатской тайны является не только гарантия неприкосновенности конституционных прав, но и соблюдение принципа состязательности сторон.

И хотя, казалось бы, данное постановление Конституционного Суда имеет положительное значение как для заявителей жалобы (КС постановил пересмотреть их дела), так и для всей судебной системы в целом, сомнения в его «позитивной направленности» все же остаются.

Институт адвокатской тайны, гарантии ее соблюдения представляют интерес не только для адвокатов и их доверителей, но и для всего гражданского общества. Доверие как основа взаимоотношений между адвокатом и его клиентом подкреплено гарантией соблюдения адвокатской тайны. Без гарантии соблюдения конфиденциальности как факта самого обращения за помощью к адвокату, так и обстоятельств по делу, личной информации доверителя, невозможно полноценное сотрудничество между адвокатом и доверителем.

Нет адвокатской тайны – нет и доверия, и, как следствие, под сомнение подпадает и сам институт адвокатуры.

Особенно важной, на наш взгляд, является гарантия неразглашения информации для представителей бизнес-сообщества. Разглашение адвокатской тайны в коммерческих делах может приводить к убыткам, к расторжению контрактов, к потере бизнеса и возникновению недобросовестной конкуренции.

При проведении подетального анализа положений постановления Конституционного Суда особое внимание стоит обратить на неоднозначность формулировок, содержащихся в рассматриваемых положениях закона. В ситуации, когда судебный контроль практически всегда оказывается, скорее, формальным (нам почти не известны случаи, когда суд отказывал бы следствию в его желании провести обыски в адвокатских образованиях), эта неопределенность может служить причиной нарушений профессиональных прав адвокатов, а следовательно, и конституционных прав их доверителей.

Подтверждением данной точки зрения является и мнение, выраженное судьей Конституционного Суда РФ К.В. Арановского, указавшего, что «состоявшийся случай позволяет обсуждать риск злоупотреблений со стороны следствия (дознания) и нарушения конституционных прав граждан». Не напрасно Конституционный Суд РФ не только постановил пересмотреть дело заявителей, но и определил дополнительное, по сути, ограничение в проведении обысков адвокатских образований. Обязательным условием такого обыска Суд поставил точное наименование объектов, предназначенных к отысканию (изъятию), которые должны быть указаны именно в судебном постановлении».

Таким образом, очевидно, что правоприменительная практика в части удовлетворения судом постановлений о производстве обыска после принятия данного постановления Конституционным Судом РФ, скорее всего, будет складываться не в пользу адвокатов и интересов их доверителей.

Стоит опасаться и возможных злоупотреблений со стороны правоохранительных органов, целью которых нередко является изъятие у адвоката не только документов по расследуемому уголовному делу, но и зачастую документов, никоим образом к нему не относящихся, но составляющих, возможно, коммерческий интерес для конкурентов доверителя.

Кроме того, известны случаи, когда в основу судебного решения, обвинительного приговора и в качестве доказательств по делу рассматриваются изъятые незаконно без санкции суда из адвокатского производства документы.

Поэтому, учитывая правоприменительную практику, на наш взгляд, принятое постановление Конституционного Суда, допускающее двоякое толкование норм, может иметь, скорее, обратный – негативный характер.