На практике и в теории вопрос квалификации действий лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, недооценен и в достаточной степени не проработан.

На написание данного текста меня сподвигла реальная практическая ситуация, связанная с неправильной, по моему мнению, квалификацией действий лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости. К сожалению, на практике, хотя и в теории тоже, вопрос квалификации действий такого лица недооценен и в достаточной степени не проработан, так как данные обстоятельства на степень суровости вынесенного решения не влияют.

Вместе с тем бывают случаи, когда квалификация действий невменяемого лица влечет серьезные правовые последствия для окончательного решения по делу и судьбы других фигурантов. В моей ситуации судебное решение, которым, как мне кажется, были неверно квалифицированы действия обвиняемого, повлияло на приговор в отношении других лиц, также являющихся фигурантами по уголовному делу. Формально в качестве доказательства по делу это судебное решение не учитывалось, но правоприменители зачастую толкуют приговор в отношении соучастника (или решение о применении принудительных мер медицинского характера) как обстоятельство, имеющее преюдициальное значение для оценки действий других соучастников, хотя таковым оно являться не может.

Особенно часто трудности в квалификации деяний встречаются при юридической оценке преступлений, совершенных в составе группы. Если в ходе расследования установлено, что кто-либо из соучастников совершил деяние в состоянии невменяемости, то, как правило, уголовное дело в отношении такого фигуранта выделяется в отдельное производство. При этом в большинстве случаев следователь дает юридическую оценку действиям невменяемого лица, аналогичную действиям других соучастников, а суд соглашается с данной квалификацией, так как принимаемое по итогам рассмотрения дела решение (применение принудительных мер медицинского характера) не зависит от оценки совершенного деяния.

Еще одной ситуацией, когда квалификация действий невменяемого может иметь первостепенное значение, является вопрос конкуренции статей, по одной из которых срок давности привлечения к уголовной ответственности истек или уголовное преследование прекращается вследствие акта об амнистии. При таких условиях обвиняемый может быть освобожден от ответственности по данным основаниям, что, по моему убеждению, не может повлечь применение в отношении него принудительных мер медицинского характера.

В данной статье хотелось бы остановиться на квалификации деяний, совершенных лицом в состоянии невменяемости, которые закон относит к умышленным.

В уголовном праве верная квалификация преступления зачастую зависит от направленности умысла обвиняемого, то есть правильной оценки субъективной стороны преступления.

Так, в Постановлении Пленума ВС РФ от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» указано: «Содеянное должно быть квалифицировано в соответствии с частью 1 статьи 30 УК РФ как приготовление к мошенничеству, если обстоятельства дела свидетельствуют о том, что умыслом лица охватывалось использование подделанного документа для совершения преступлений, предусмотренных частью 3 или частью 4 статьи 159 УК РФ».

По направленности умысла происходит разграничение покушения на убийство от умышленного причинения вреда здоровью разной степени тяжести.

Давайте порассуждаем, существует ли возможность установить умысел на совершение какого-либо преступления у лица, находящегося в состоянии невменяемости?

В ст. 24 КУ РФ указано, что виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности.

Умышленным преступлением признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом.

Умысел является прямым в том случае, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления.

Умысел является косвенным, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

В действиях лица, совершившего общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом РФ, в состоянии невменяемости, вины быть не может. Данное лицо в ходе совершения деяния не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия), либо руководить ими вследствие болезненного состояния психики. То есть в действиях этого лица нет таких обязательных признаков, характерных для умышленного преступления, как осознание общественной опасности своих действий, предвидения возможности или неизбежности общественно опасных последствий, желание их наступления (в том числе, в случае отсутствия только волевого признака – неспособности лица руководить своими действиями). Данные критерии невменяемости четко указаны в ст. 21 Уголовного кодекса РФ.

Заслуженные деятели российской уголовной науки А.Н. Игнатов и Ю.А. Красиков отмечали: «Лица, душевно больные, слабоумные, не способные осознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умышленно или неосторожно в уголовно-правовом смысле. В их объективных действиях нет вины, поэтому, рассматривая дела об общественно опасных деяниях, совершенных лицами в состоянии невменяемости, суд выносит не приговор (решение о виновности или невиновности), а определение» (Игнатов А.Н., Красикова Ю.А. Уголовное право России: Особенная часть. Учебник. В 2 т. Т. 1. 2003.)

Вина в теории уголовного права является основным и обязательным признаком субъективной стороны преступления, при этом приведенные в качестве примера вышеуказанные составы разграничиваются именно по данной стороне состава, то есть по направленности умысла.

Установить умысел у лица, совершившего деяние в состоянии невменяемости, в ходе расследования уголовного дела невозможно в связи с особенностями психики данного лица.

Учитывая это обстоятельство, по уголовным делам в отношении данной категории лиц при проведении расследования, доказывание таких обстоятельств, как виновность лица в совершении преступления, формы вины и мотивов не требуется, в отличие от обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу в отношении вменяемых лиц (ст. 73, 434 УПК РФ).

Уголовный закон также признает невозможность установления умысла у невменяемого лица, предусматривая, что совершение преступления совместно с невменяемым лицом соучастием не является.

Так, соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. Умышленное участие означает осознание лицом факта участия в преступлении и волевую направленность на его совершение (ст. 32 УК РФ). Указанные признаки в деянии, совершенном лицом в состоянии невменяемости, отсутствуют.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» сказано: «Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК РФ) или невменяемости (статья 21 УК РФ), не создает соучастия».

Ввиду отсутствия возможности установления умысла у лица, признанного невменяемым, правоприменители обязаны руководствоваться презумпцией невиновности и все сомнения рассматривать в пользу обвиняемого, в том числе при оценке совершенного деяния.

Исходя из смысла закона и всего вышесказанного, действия лица, совершившего запрещенное Уголовным кодексом РФ деяние, необходимо квалифицировать исключительно по фактическим наступившим общественно опасным последствиям, принимая во внимание объективную сторону состава преступления, так как умысла или неосторожности в действиях такого лица в уголовно-правовом смысле быть не может. Иная квалификация противоречит нормам уголовного права, а также принципу презумпции невиновности. К сожалению, судебно-следственная практика идет по иному пути.

Так, постановлением Чертановского районного суда г. Москвы действия П. были квалифицированы по ч. 3, ст. 30, п. «ж, з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, при этом установлено, что П. совершил общественно опасное деяние, квалифицируемое как покушение на убийство группой лиц по предварительному сговору, по найму. Потерпевшему действиями П. причинен тяжкий вред здоровью, а указанная квалификация была дана с учетом направленности умысла признанного невменяемым лица, совершившего общественно опасный поступок. В случае квалификации по фактически наступившим общественно опасным последствиям действия П. подлежат юридической оценке по признакам п. «г» ч. 2 ст. 111 УК РФ.

Хотелось бы еще раз отметить, что основаниями прекращения уголовного дела могут являться истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности, а также акт об амнистии. В случае неверной квалификации совершенного деяния существенно нарушается право обвиняемого на прекращение уголовного дела (преследования) по названным основаниям.

Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РФ, по своей сути. содержат все необходимые нормы для правильной квалификации рассматриваемых деяний. Однако в связи с отсутствием единообразия судебной практики возникает острая необходимость в соответствующих разъяснениях Верховного Суда РФ. Этот вопрос очень важен, так как речь идет о наименее социально защищенной категории граждан.