Термин Pax Romana («римский мир») впервые употребляет римский философ-стоик Луций Анней Сенека. Выражение прочно прижилось в исторической литературе, где оно обозначает в узком смысле эпоху относительно мира и процветания в период ранней Римской империи, а в более широком смысле – многовековую римскую гегемонию в западной части Евразии и тот порядок, который она установила.

Судить о том, как представляли себе мир и себя в нем древние, достаточно непросто, и в большей степени это наши догадки и проекции, а не факты. Добавим к этому еще и то, что представление о человеке как индивиде и личности, а не роли и месте в социуме, возникло от силы несколько столетий назад, и задача становится еще сложнее. Римская культура оставила достаточно текстов, написанных и римлянами, и о римлянах, и этот объем информации позволяет нам несколько лучше понять, в чем была особенность римлян.

Римляне отличались от других народов античного Средиземноморья тем, что в основе их культуры и миросозерцания лежал нормативизм. Римляне были людьми порядка, правил и закона. Представление о порядке в небесах и на земле пронизывает все культурные памятники римлян. Римские культурные легенды содержат истории про Ромула, убившего брата Рема за то, что тот перепрыгнул через священную борозду, обозначавшую будущую стену Рима, и тем сделал Рим уязвимым для врагов (Легенда о Ромуле и Реме многократно описана римскими авторами; в разных вариантах она есть у Тита Ливия, Плутарха, Тацита, Вергилия и др.); про отца-консула (Легенда о «Манлиевом правеже» – Тит Ливий. История Рима от основания горожа. Кн. VIII, гл. 7), казнившего за неисполнение приказа собственного сына; про царя-жреца, который торгуется с Юпитером, требующим человеческого жертвоприношения (Плутарх. Жизнеописание Нумы Помпилия. 15). Комментарий к римскому праву включает упоминание, что «в старые времена» при слушании дела о порубке виноградника тот, кто первый назовет их «виноградными лозами», а не «деревьями», как говорит параграф закона, проигрывает дело автоматически – в том числе и оттого, что закон связан с божественной справедливостью, его нормы подобны молитвам и заклинаниям, и справедливость не восторжествует в высшем мире, если хотя бы буква в произнесенном слове будет иной.

Великий римский поэт Публий Вергилий Марон, современник и приближенный основателя Римской империи принцепса Октавиана Августа, вложил в уста предка императорской династии Анхиза слова, с которыми он обращается к сыну Энею:

Одушевленную медь пусть куют другие нежнее,

Также из мрамора пусть живые лики выводят,

Тяжбы лучше ведут, а также неба движенья

Тростию лучше чертят и восход светил возвещают.

Ты же народами править, о Римлянин, властию помни –

Вот искусства твои – утверждать обычаи мира;

Покоренных щадить и сражать непокорных.


Эти строки были написаны, когда Рим был уже непобедимым гегемоном Средиземноморья, покорившим Карфаген (146 BC), Македонию и Грецию (146 BC), Испанию (218–19 BC), Понтийское царство (64 BC), Галлию (50 BC), Египет (30 BC) – в будущем римские границы прирастут только современной западной Германией (16 AD) Британией (54 AD) и различными территориями Восточного Средиземноморья, включая Иудею (4 AD).

Римляне осмысляли свое господство как священную миссию по установлению мира и права, утверждение лучших порядков. Историк Публий Корнелий Тацит описал, как римский полководец Квинт Петиллий Цериал, подавив восстание кельтских племен (тревиров и лингонов), якобы обратился к побежденным в городе Августа Тревиров (совр. Трир, Германия) с речью:

«Борьба за власть и междоусобные войны терзали Галлию, пока вы не приняли наши законы. С тех пор, сколько бы раз вы ни бунтовали, мы использовали свое право победителей для единственной цели – взыскивали с вас лишь то, что необходимо для поддержания мира… Во всем остальном мы с вами равны: вы командуете многими из наших легионов, вы управляете провинциями, и этими, и другими; нет ничего, что было бы доступно нам и недоступно вам. Добро, которое творят хорошие государи, приносит пользу и вам, хотя вы живете вдали от Рима; жестокость дурных обрушивается только на нас, стоящих рядом… Восемьсот лет сопутствовала нам удача, восемьсот лет возводилось здание Римского государства, и всякий, кто ныне попытается разрушить его, погибнет под развалинами… Любите же и охраняйте мир, любите и охраняйте Город, который все мы, победители и побежденные, с равным правом считаем своим. Перед вами выбор между покорностью, обеспечивающей вам спокойную жизнь, и упорством, таящим смертельную опасность…». (П. Корнелий Тацит. История, IV, 74)

Римские успехи были в немалой мере связаны с тем, что римская армия в сравнении с другими античными армиями была лучше дисциплинирована и организована, а после реформ Гая Мария стала еще и профессиональной. Боевая выучка и слаженность строя помогли Александру Великому покорить Персию, римляне вывели военное искусство на новый уровень и разгромили уже наследников Александра.

«Римский мир» был далеко не полным – Римскую республику, а затем Римскую империю не один раз ослабляли гражданские и династические войны изнутри, а на римских границах периодически начинались войны. Но в целом в сравнении с другими эпохами это был период продолжительного спокойствия, которое позволило развить экономику и культуру всего Средиземноморского региона.

У римлян впервые появляется знакомое нам понятие «честь» как характеристика личности в обществе. Честь римлянина – это что-то вроде высшей правоспособности индивида, как политической, так и гражданской, и в отличие от Европы она была кодифицирована как правовой и религиозный институт. Честь обреталась не только наследованием от заслуженных предков, но и общественной службой, причем иерархия магистратур (государственных магистратур) так и называлась – «порядок почестей» (cursus honorum), и полученные таким образом заслуги вносились в копилку родовой чести римлянина.

Дуэль для римского нобиля (члена наследных правящих сословий сенаторов и всадников) – полный нонсенс. Европейская дуэль восходит, скорее всего, к «божьему суду» поздних «правд» (судебников) германских народов, совмещенному с демонстрацией опыта и навыков членами воинского сословия. Судебные поединки были запрещены Латеранским собором 1215 года, но узаконены «Саксонским зерцалом» в 1230 году и практиковались вплоть до конца XV века, после чего их вытеснили частные дуэли.

Римлянин защищал свою честь исключительно в суде. (По свидетельствам иностранцев в России XVI–XVII вв., их удивляло то, что на Руси не было обычая поединка чести; вместо этого князья и бояре обращались на суд царя с просьбой о защите их чести. Сходство этого обычая с римским представлением о чести нельзя не отметить.) Унизить соперника можно было, заставив его проиграть иск, лишение чести было правовым актом (именно так и выглядела формулировка суда). Лишение чести равносильно поражению в тех или иных правах. Без чести в Риме нельзя владеть имуществом, писать завещания, избирать и избираться – словом, все, что римлянину важно, ему будет запрещено (Lendon J.E. The Roman Honor. In: The Oxford Handbook of Social Relations in the Roman World. Ed. Peachin, Michael. Oxford University Press, 2011. P. 377). Хотя римская «честь» совсем не похожа на честь поздней средневековой Европы, но именно из римских институтов выросли представления европейцев о правящем классе как «благородных» и «честных» – людях, наследующих со статусом и моральный авторитет, и нормы этичного поведения, а слово «подлый» вплоть до XX века во многих языках означало не только «аморальный», но и «низший класс, слуга».

Римскую религию часто считают тождественной греческой, но это неверное представление. Греки насчитывали несколько дюжин богов и полубогов, персонализировавших глобальные явления, и некоторое количество локальных богов и духов. У римлян количество только их собственных божеств исчислялось десятками тысяч, не считая духов предков, мест, духов-хранителей (в христианской мифологии превратившихся в ангелов-хранителей, а в исламской – в добрых и злых джиннов) и акцептованных божеств покоренных земель.

В греческой религии боги имели собственные интересы, не включавшие в себя благо рода человеческого, а самими богами правил рок (Ананке); по Платону (Платон. Государство, X; Тимей), богиня Ананке крутит веретено судеб, плетя время и жизни, а ось этого веретена – ось Земли (и, в геоцентрической системе, всей Вселенной). В римской религии боги и люди состоят в договорных отношениях, описывающих, что должны делать люди и что боги им за это дадут, – do ut des (даю, чтобы ты дал). Это не библейский глобальный Завет единого Бога с избранным народом, а множество сложноструктурированных предписаний, не дарованных свыше, а полученных постепенно в различных ситуациях. Бог так же связан обрядом, как и человек. Если человек совершил ритуал правильно – Бог обязан ответить: раскрыть будущее прорицателю, обеспечить удачу в бою и так далее.

Мы привыкли понимать религию как эмоциональную связь человека с тем, что он считает высшими мирами. Это понимание стало возникать только на закате античного мира по мере развития христианской богословской мысли. Для римлянина, с одной стороны, существование богов не было предметом веры – боги существуют, потому что все так считают, их существование публично. С другой стороны, римское благочестие (pietas) состоит в неукоснительном исполнении обрядов, в первую очередь возлияний, а суеверие (superstitio) – буквально «выход за рамки» – в отсебятине и самодеятельности в религиозных действиях. Персонально римлянин имеет полное право думать, что богов нет, что они – абстракции… но это не освобождает его от точного исполнения обрядов.

Римская религия – это тоже публичный закон, часть общественной организации и всеобщего порядка вещей. Христиан казнили не за то, что они не верили в божественность императора – в нее не верили и их судьи. Христиан казнили за то, что они отказывались откусить кусочек мяса, символически принесенного в жертву статуе императора, – что для судей так же подрывало порядок и закон, как, например, убийство или измена. Культ Христа римляне считали лишь «безмерно уродливым суеверием» (Описание суда над христианами см.: Переписка Плиния Младшего. Письмо Траяну №96). «Суевериями» римляне называли и другие восточные религии Египта, Иудеи, Финикии – эти модные, эмоционально насыщенные иностранные культы давали римлянам возможность выражать религиозные чувства, но в римское благочестие не вписывались. Практиковать «суеверные» восточные религии можно было лишь частным образом, то есть за закрытыми дверями, что делало собравшихся антиобщественным «тайным обществом», а религии автоматически «неблагочестивыми», и, следовательно, недопустимыми к публичному исповеданию – круг замыкался, и императоры периодически устраивали гонения на восточные культы. Поэтому же, возможно, христианство так стремительно превратилось в ведущую религию после отмены запрета на него императором Константином: для человека римской культуры официально разрешенная религия намного привлекательнее подпольной.

Культурный нормативизм прямо или косвенно способствовал созданию целого ряда достижений, которые современная культура получила от Рима или развила из римских заделов. Римское право, которое лежит в основе современного гражданского права, наиболее очевидное из этих достижений. Римское право, которое изучают правоведы, в целом возникло уже на излете империи, и его формирование в завершенную систему заканчивали уже наследники Рима, византийские императоры. Первое известное нам системное изложение римского права содержится в «Институциях» юриста Гая (ок. 161), юрист Папиниан (конец II в.) в трактатах «Вопросы» (Questiones) и «Ответы» (Responsa) подробно разобрал обширный круг различных правовых казусов, западноримский император Валентиниан III в 426 году издал закон Lex Citationum, о том, как суды должны применять комментарии различных юристов (приоритет получил Папиниан), а окончательная кодификация римского права, Сorpus Iuris Civilis, была создана в 530–533 годах по приказу императора Юстиниана его квестором Трибонианом и коллективом ученых юристов. Но общее отношение к праву как к правилам всеобщей игры, которые должны применяться строго, как написано, и к справедливости как торжеству писаной нормы – это отношение неизменно для римлянина любой эпохи. Идеи «суда по совести», «революционного правосознания», «друзьям все, врагам закон» и прочих способов прогнуть установленный порядок под произвол любого вида римской культуре чужды. Именно отсюда растут современные представления о «правовом государстве».

Не всегда можно решить, какие римские инновации были созданы требованием нормативного сознания и строя, а какие – его создавали. Именно Рим стал местом, где античная риторика была окончательно возведена в свод правил. Наибольший вклад в превращение риторики в стройную систему, фактически в науку о речевой коммуникации, внесли Марк Туллий Цицерон (106–43 BC) и Марк Фабий Квинтиллиан (35–100) Понятно, что для народа, где суд – центр общественной жизни, публичная речь – важнейшее мастерство.

А вот римское инженерное дело и архитектура уже выходят за рамки простой любви к порядку во всем. Марк Витрувий Поллион, классик архитектурного дела, создал как философскую «триаду Витрувия» – прочность, польза, красота (firmitas, utilitas, venustas), так и описал множество строительных технологий и инженерных машин (возможно, не разработанных лично им). Так, в Риме появились акведуки, бетон, шахтная добыча минералов с подъемниками и колесами для откачки воды. Живое свидетельство этих достижений – купол Пантеона, возведенного в 124 году при императоре Адриане, который до сих пор остается самым большим неармированным бетонным куполом в мире. Здесь мы видим, как нормативное сознание породило инженерную науку.

Римские дороги – пожалуй, один из самых интересных примеров единства нормативного сознания и бытового практицизма. Римские дороги были, во-первых, сакральными объектами. Их строили с соблюдением ритуалов; уже упомянутый Ромул обозначал будущие ворота Рима, поднимая плуг во время священной вспашки. На них священнодействовали; европейское суеверие о ворожбе ночью на перекрестке дорог – родом из Рима. Верховный жрец республики носил титул «верховный строитель мостов» (pontifex maximus), что понималось и прямо, и в контексте religare – мосты на дорогах соединяли не только берега рек, но и символически мир богов с миром людей. Во-вторых, дороги были правовыми объектами. Их стандарты были внесены уже в древнейшие «Законы 12 таблиц», а их поддержанием ведали специальные официалы (государственные чиновники) – кураторы (Ray Laurence. The Roads of Roman Italy: Mobility and Cultural Change. Taylor & Francis, 2002). В-третьих, это были сложные инженерные объекты: самые качественные и важные дороги имели несколько подушек, дренаж и твердое покрытие. Мостовые Помпей, как показали раскопки, прослужили без капитального ремонта свыше 150 лет, хотя за это время колеса повозок протерли в их камнях глубокие колеи, в некоторых местах до полуметра. И в-четвертых, без дорог был бы невозможен «римский мир» – по ним возили товары, шли путешественники, ехали курьеры и почтальоны, а при необходимости стремительным походным шагом шли легионы – посадить или сместить императора, подавлять мятежи покоренных народов или покорять Риму новые земли. Так замыкается круг нормативистского мировоззрения.

Даже современный свадебный обряд для нас придумали римляне. Обручение кольцом; белое платье «чистой» невесты, в которое ее одевают мать и подружки (в Риме эту роль исполняли «жены непорочны» – унивиры-«одномужние»); публичные обеты верности; рис (в Риме – орехи) на плодовитость; жених переносит невесту в новый дом через порожек; невеста кидает подружкам свой букет на скорую свадьбу (в Риме невеста несла не букет, а факел) – вся эта красочность родом из Рима (Hersch, Karen K. The Roman Wedding: Ritual and Meaning in Antiquity. Cambridge University Press, 2010). Во всем мире, кроме Индии и стран Дальнего Востока, пары сочетаются по римскому обряду, да и наследники Ашоки и Конфуция все чаще меняют традиционные платья и наряды на римскую фату. Римский порядок был сложен и развернут, но не был скучен.

Нормативный Рим создал и идейный, и материальный, и бытовой фундамент, на котором стоит современная европейская цивилизация. Набожный юридизм с веками забылся, но любовь к закону и гармонии осталась и дала множество всходов, пользу от которых мы получаем и сейчас.

…И явится весомо, грубо, зримо,

Как в наши дни вошел водопровод,

Сработанный еще рабами Рима.