РЕМЕСЛЕННЫЙ ЦЕХ ИЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КОРПОРАЦИЯ

Что предпочтительнее для власти и бизнеса?

Статья уральского юриста Евгения Шестакова «Саморегулирование юристов против адвокатской монополии», размещенная агентством РАПСИ и частично перепечатанная в «АГ» № 20, обратила на себя внимание многих российских юристов именно тем, что оказалась квинтэссенцией некоторых воззрений противников так называемой «адвокатской монополии» (назовем их «партией антимонопольщиков» в юридическом бизнесе).

Статья мне понравилась. Приглянулась каким-то эмоциональным задором, максимализмом и, что очень важно, искренностью: читая ее, понимаешь, что у человека есть кредо (мое личное знакомство с Е. Шестаковым позволяет говорить об этом с еще большей уверенностью). Автор предельно откровенен, делая при этом акцент на негатив по отношению к адвокатуре и не стесняясь выражать по ее поводу сильные эмоции. Могу ошибаться, но он, возможно, первый из представителей юридического бизнеса, кто не побоялся выступить так резко и жестко (возможно, это было не вполне по-юридически и даже не вполне этично, но в свете принципа свободы слова разве следует осуждать свободолюбивого предпринимателя, на которого кодекс этики не распространяется?). Серьезные юристы публичную дискуссию так не ведут. Так поступают самопиарщики, недалекие люди или персонажи, считающие себя обиженными. К двум последним автора не отнесешь: он интеллектуал, а ситуация еще очень далека от того, чтобы «партия антимонопольщиков» окончательно обиделась. Но если ее члены не склонны к маргинальности, то публично дискутировать в избранном ими тоне просто нерационально: диалога с адвокатурой не получится (а ситуация еще очень далека от того, чтобы адвокатуру можно было списывать со счетов). Именно поэтому я постараюсь ошибку автора не повторять, как бы ни хотелось взять чрезмерно ироничный тон.

А еще более интересно то, что автор не просто выступает представителем Урала, где юридический бизнес давно уже развивается и практически, и идеологически, но даже в чем-то ассоциирует себя с Уральской правовой палатой и при этом говорит о ней только положительно (а ее деятельность действительно достойна уважения), а об адвокатуре – уничижительно.

Я далек от того, чтобы считать, будто автор как-то согласовывал свою позицию с Уральской правовой палатой: не думаю, что ее руководители настолько же радикальны. Но то, что статья в глазах адвокатуры некую тень на данную палату бросила, – факт несомненный.

Несколько примеров фактологических неточностей автора

Всем прекрасно известно, что в 90-е гг. прошлого столетия юристам в России никто не отводил в процессах развития институтов гражданского общества и правового государства роль главных претендентов на звание новой российской элиты. В те годы элитой были экономисты и финансисты, хозяйственники, бизнесмены (автор фактически признает это в дальнейшем, говоря о том, что в 2000 г. юристы сменили «крепких хозяйственников»). Юристы были обслуживающим персоналом, шудрами, а не брахманами, как бы автор ни утверждал обратное. И не могли юристы стать элитой хотя бы потому, что все занимались выживанием или приспособлением к новым экономическим условиям.

Неточно и то, что США были выбраны в нашей стране в качестве примера для подражания в сфере юридических услуг: если бы американский подход действительно был внедрен в России, то сегодня автор, не имея статуса адвоката (или некоего аналогичного статуса), но оказывая платные юридические услуги и защищая «свободу своей деятельности», рисковал бы многим, вплоть до уголовного преследования.

Верно то, что стать юристом – означает получить пропуск в «социальный лифт». Только вот в России большинство поставщиков юридических услуг хотели получить пропуск в этот «лифт» для попадания в высший слой общества потребления, а не в политическую или интеллектуальную элиту в истинном смысле этого слова. Миллион долларов на банковском счете еще не превращает поставщика юридических услуг в члена элиты.

Весьма любопытно утверждение автора о том, что адвокатское сообщество уже «очень долго и безуспешно… пытается добиться для себя преференций в юридическом бизнесе, инициируя вмешательство государства в свободные рыночные процессы с целью добиться законодательного введения ограничения доступа к оказанию юридических услуг не-адвокатами». Напомню, что впервые вопрос о необходимости установления единых стандартов для практикующих юристов был поставлен в 2008 г. Инициировали его несколько человек (от силы – два десятка), которые не без успеха пытались привлечь к этой проблеме внимание общественных и властных структур, в том числе и самой адвокатской корпорации. Им удалось побудить юридическое сообщество думать и высказываться по заданной проблеме, привлечь на свою сторону Минюст РФ и заставить некоторых адвокатских «лидеров» прекратить личную PR-истерику против изменений в адвокатуре и прислушаться к Минюсту.

О каких преференциях для адвокатов говорит автор, когда одна из идей состояла и состоит именно в том, чтобы сделать правила едиными для всех участников сферы юридических услуг, хотя бы и на основе адвокатуры? Ведь тогда не будет разных групп и, следовательно, не будет и преференций для одной из них (а доступ в адвокатуру будет открыт для всех желающих, при условии что они соответствуют определенным требованиям). Для автора было бы более точным говорить о стремлении адвокатуры к стандартизации или, например, к «тоталитаризму», к «стрижке всех под одну гребенку». Если автор придерживается таких взглядов, то почему бы ему не начать еще отстаивать введение в каждом регионе России своих форм электрических розеток и штепселей, а также своих дорожных знаков, технических регламентов, гражданских кодексов и т. д.?

Правда, обсуждается еще идея наделить только адвокатов правом выступать в судах (но с рядом важных исключений), однако такое право предполагается уравновесить возложением на адвокатов дополнительных обязанностей, так что именно о преференциях тут говорить также неуместно.

Читать слова автора об «инициировании вмешательства государства» можно только с улыбкой: разве можно называть так несколько имевших место в прошлом газетных и журнальных публикаций и обсуждение проблемы группой адвокатов и юристов вместе с первым заместителем председателя Совета Федерации А.П. Торшиным? На самом деле все было иначе: проблема давно назрела, наиболее знающие сказали о ней громко, а Минюст РФ ее заметил. Так что адвокатура не инициировала вмешательство государства, а только заявила о своем видении проблемы и далее стала поддерживать инициативы Минюста РФ. И она не только была вправе, но и была обязана так сделать, подобно тому, как и Уральская правовая палата распространяет свою идеологию и стремится к экспансии (и в нынешних условиях это нормально). Пенять же сегодня на попытку «вмешательства» автор должен в первую очередь государству, но готов ли он к этому? Как видно в конце его статьи, действия Минюста РФ он скорее одобряет.

Перейдем к следующей неточности автора. Говоря об обсуждении два года назад проекта закона о квалифицированной юридической помощи, автор замечает: «Уже тогда адвокаты проигрывали борьбу за свою монополию, так как предполагалось существование некой конвертации практикующих юристов в адвокаты без экзаменов». Неужели он считает, что за эти два года ситуация стала для адвокатуры более проигрышной? Заблуждение. При этом приведенный пассаж заслуживает еще большего внимания благодаря допущенному в нем внутреннему противоречию: как можно говорить сначала о «монополии» адвокатов, а потом признавать, что в качестве одного из вариантов рассматривалось приглашение других юристов в «монополию» путем автоматической «конвертации»?

И, наконец, еще одна серьезная неточность. Согласно автору, «пример Уральской правовой палаты показывает, что существует иной реально работающий механизм регулирования рынка юруслуг, альтернативный адвокатской монополии. И, возможно, более эффективный. При этом к нему явно тяготеет свободолюбивое сообщество юристов-консультантов. Немаловажно, что в современных теориях государственного управления саморегулирование считается более эффективным, нежели прямое государственное вмешательство». Вообще-то саморегулирование в России было введено в результате прямого государственного вмешательства, если уж на то пошло: без закона о СРО как-то само собой саморегулирование развивалось не особенно быстро. Далее, адвокатура, как общеизвестно, также основана на принципе самоуправления, саморегулирования. Ввиду этого противопоставлять саморегулирование и адвокатскую «монополию» просто некорректно с юридической точки зрения и неразумно с экономической: саморегулирование касается вопросов внутренней организации поставщиков юридических услуг, тогда как адвокатская «монополия» направлена вовне (кстати, указания на адвокатскую «монополию» я использую выше и ниже только для удобства словоупотребления: на самом деле никакой монополии адвокатов в экономическом или юридическом смысле существовать не может, зато должно существовать обычное для любого общества разделение труда с насущной необходимостью использования применительно к различным видам труда различных квалификационных требований (или юристы должны находиться наравне с чернорабочими?)). Это просто внутренний и внешний аспекты функционирования рынка юридических услуг, которые друг друга не исключают.

Неудачная приверженность принципу laissez-faire

Автор пытается выставить адвокатуру в негативном свете за счет намеков на то, что она пробует вмешаться в свободные рыночные процессы и побуждает к этому государство. Однако неужели не очевидно, что в XXI в. «свободных рыночных процессов» просто не бывает? Понятия «рынок» и «государство» можно было противопоставлять скорее в XVII–XVIII вв. Сегодня же все наоборот, и между понятиями «рынок» и «государство» нет никакого противоречия: присутствие государства в той или иной мере на том или ином рынке признается разумным и целесообразным. Одно из двух: или автору следует перестать употреблять понятие «рынок юруслуг», или, если он его употребляет, признавать принципиальную возможность вмешательства государства в его функционирование.

Такое впечатление, что автор сам не определился, что он хотел сказать. То он осуждает регулирование рынка государством, то в конце раздела «Рыночный механизм» прямо хвалит «самостоятельное ограничение свободы предпринимательской деятельности стандартами качества и институтом саморегулирования». Казалось бы, все нормально, противоречия нет: в первом случае вмешивается «злое» государство, а во втором – «доброе» саморегулирование. Проблема только в том, что правила деятельности СРО (весьма жесткие) в России задает государство. Так что противоречие в рассуждениях, некий дуализм в осознании проблематики налицо.

«Обналичка», откаты и коррупция: контрпродуктивность доводов автора

Как утверждает автор, «под прикрытием юридических услуг зачастую проходят операции по обналичиванию денежных средств. Под юруслугами прячутся откатные коррупционные схемы…». Между тем всем давно известно, что обналичивать денежные средства дешевле и эффективнее не через адвокатские образования, а через обычные «помойки» в виде коммерческих организаций, организационно-правовые формы которых используются именно «свободолюбивым сообществом юристов-консультантов». Получается как-то контрпродуктивно: доказывая бессилие Росстата, автор невольно поставил «свободолюбивое сообщество юристов-консультантов» в один ряд с теми, кто чаще всего и занимается «обналичкой» и откатом. Само собой, я далек от мысли считать, что нормальные юристы в Уральском регионе занимаются подобными вещами, но проблема-то как раз в том и заключается, что если они резко противопоставляют себя адвокатуре, то именно тогда они волей-неволей и оказываются в одной компании с мошенниками от юрбизнеса. Пусть представители «свободолюбивого сообщества» и незапятнанны, но отблеск-то неприличия на них падает (как, впрочем, падает и на меня как адвоката отблеск деяний отдельных персонажей в адвокатуре).

Неприятие адвокатуры и приятие позиции госорганов?

Читая не вполне лестные отзывы автора об адвокатуре и ее инициативах, вдруг с удивлением узнаешь, что автор не так уж и против тех идей по реформированию рынка юридических услуг, которые выдвигает Минюст РФ: «…Общественная дискуссия вокруг судьбы юридического бизнеса привлекла Минюст РФ как потенциального регулятора рынка. <…> Из звучащих намеков и недомолвок со стороны инициаторов процесса можно сделать утешительные выводы о том, что юридический бизнес не будет реформирован по жесткому адвокатскому сценарию. Мне импонирует современный подход, который транслируется как со стороны министра юстиции Александра Коновалова, так и со стороны его заместителя Юрия Любимова, ответственного за реформу. Чиновники публично заявляют о несоответствии профессиональным и этическим требованиям юридической профессии не только неких абстрактных юристов, но и адвокатов. Наиболее вероятным сценарием развития событий они считают объединение консультантов на основе адвокатского статуса, но с оглядкой на интересы влиятельной группы многочисленных представителей российских юридических фирм».

Что ж, то, что автору импонирует подход Минюста РФ, мне тоже импонирует. Только не следует забывать, что подход Минюста РФ опирается именно на разработки Федеральной палаты адвокатов, которые и велись неспешно в течение последних трех лет. Или автор наивно считает, что Минюст РФ все придумал сам? И в целом очень жаль, что в России является обыденным делом критиковать предложения снизу и сразу же поддерживать инициативы сверху, даже если они являются вариацией первых.

Почему адвокатская «монополия» так пугает юрконсультантов?

Доводы автора по поводу отношений клиента и юриста верны, как верно и то, что наследники советской адвокатуры потеряли много клиентов именно из-за своих недостатков, на наличие которых у частных консультантов адвокаты часто указывают.

Только вот как можно утверждать, что введение единых квалификационных требований на базе адвокатуры «неминуемо приведет к полной дискредитации юридического консалтинга, взвинчиванию цен у немногочисленной касты востребованных бизнес-адвокатов»? Почему автор считает, что адвокатам будет отдана какая-то «монополия»? Разве он сам и его коллеги не смогут стать адвокатами? Конечно же, смогут, ведь в этом и состоит одна из идей реформы, предлагаемой в том числе и адвокатурой (правда, в этом вопросе она не едина, но решать-то будет не ее радикальная часть, а готовый к компромиссам Минюст РФ, который склоняется в пользу данной идеи).

Неужели автор всерьез верит в то, что получение им удостоверения адвоката лишит его каких-то «волшебных» свойств консультанта, что он мгновенно утратит квалификацию, а клиенты от него уйдут?
Неужели бизнес-консультанты так боятся стать членами адвокатуры (а такое право у них будет)? Неужели они не смогут предложить нормальные цены и зарабатывать, неужели у них не будет шанса стать востребованными бизнес-адвокатами?

Цех или мощная корпорация? Феодальная раздробленность или единый рынок?

Если проанализировать взгляды автора с точки зрения истории экономики, то станет очевидно, что он не просто отстаивает господствующий в XVII–XVIII вв. принцип laissez-faire применительно к юридическому бизнесу, но и предлагает такую его организацию, которую можно назвать «цеховой». Что поделать, приверженность идеологии раннего капитализма для раннего российского бизнеса – вполне нормальное явление.

В самом деле, автор предлагает взять за пример один из нескольких типов организационно-правовых форм (Уральская правовая палата является некоммерческим партнерством), при помощи которого объединяются отдельные поставщики юридических услуг в целом на региональной основе и который изначально базируется в основном на территориальном принципе. Несомненно, Уральская правовая палата является достойной и прогрессивной организацией, но пока все же с точки зрения истории экономики это «цех», который намерен стать мощной современной корпорацией.

Понравится ли идея цеха российской власти, стремящейся к модернизации? Вряд ли, она скорее предпочтет более современный подход, исходящий не из регионализма и территориализма, а из изначально федерального охвата и даже стремления к дальнейшей экспансии.

Что предпочтительнее с точки зрения развития юридического бизнеса в России: однородное федеральное пространство с едиными правилами игры, установленными на уровне закона, или же региональная расчлененность с особым для каждой области регулированием, причем установленным локальным актом частной организации (СРО)?

Что больше соответствует тенденциям развития экономики? Разве стимулирование отказа от феодальной раздробленности и стремление к единому национальному рынку не послужило топливом для разогрева всех западных экономик? Разве не единый рынок строит Европа? Разве напрасно ВТО борется за создание единого мирового экономического пространства для беспрепятственного движения товаров и услуг и не приветствует излишний регионализм? Все это риторические вопросы, так что не вполне понятно, почему автор, позиционирующий себя бизнесменом и сторонником свободной экономической идеологии, эти моменты не учитывает. Опять двойственность сознания: если ты сторонник регионального самоуправления в юридическом бизнесе, то не нужно рассуждать об экономической свободе, а нужно записаться в антиглобалисты и отказаться от ведения бизнеса в подлинном смысле этого слова (бизнес всегда стремится к экспансии); если же ты позиционируешь себя как бизнесмен, то нужно выступать за самоуправление в юридическом бизнесе на федеральном уровне, а это уже скорее адвокатура, нежели СРО.

Построить единое федеральное пространство с едиными правилами игры, установленными на уровне закона, можно только на основе адвокатуры, уже функционирующей и на региональном, и на федеральном уровне, причем способной еще и на большее. Так что делайте ставки, господа!

Мне бы не хотелось, чтобы данная статья была воспринята лишь как «ловля блох» в позиции Е. Шестакова. Возможно, она поможет ему лучше готовиться к дальнейшей публичной деятельности, а рассмотренную здесь неудачную его попытку можно счесть случайностью. Нельзя же предположить, что он допускает подобные неточности не только в публичных выступлениях, но и в документах для клиентов?