НЕ ПРЕДРЕШАТЬ ВИНОВНОСТЬ ЛИЦ

Преюдиция неизбежно уступит общим началам процесса доказывания, опирающимся на Конституцию

На страницах «АГ» развернулась дискуссия в связи с новой редакцией ст. 90 УПК РФ («Преюдиция») – см. статьи С. Афанасьева, Н. Гаспаряна, Г. Резника, А. Петрова, В. Овчинникова в «АГ» № 7, 9, 10, 11 за 2010 г.). Авторы вполне определенно констатируют трудности, которые непременно возникали и будут возникать, в оценке преюдициальности соответствующих решений, резонно предупреждают коллег об опасности угодить в очередной капкан следствия и обвинения.

В связи с этим весьма уместно порассуждать о том, какую дорогу мостят намерения законодателя и какие мосты следует наводить в интересах своих подзащитных. Совсем недавно мне довелось уже высказываться на сей счет, и высказывания эти, рискну предположить, могли подвигнуть законодателя ускорить изменение ст. 90 УПК (см. «Журнал российского права». 2009, 6. С. 114–123).

В ранее действовавшей редакции статья 90 УПК РФ указывала на преюдициальное значение лишь таких не вызывающих у суда сомнения фактических обстоятельств, которые ранее были предметом доказывания по уголовному делу и подтверждены вступившим в законную силу приговором, в связи с чем они признавались установленными и не нуждающимися в дополнительной проверке, т.е. данная статья рассматривала вопрос о преюдициальном значении только одного судебного акта – приговора по уголовному делу и не касалась возможности признания в уголовном процессе имеющих юридическое значение фактов, установленных судом в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства. По ее буквальному смыслу преюдиция была внутриотраслевой и оспоримой. Новая редакция статьи, опять же по ее буквальному смыслу, устанавливает преюдицию межотраслевую и неопровержимую. Однако, если норму толковать системно, логически и телеологически, то выяснится, что она не исключала и не исключает законных средств ее опровержения в пользу гражданина (при всей предметности и очевидности опасений практического порядка представляются чрезмерными и односторонними общие суждения А. Петрова о неконституционности преюдиции в уголовном процессе вообще, о том, что она перечеркивает ряд прав, установленных в УПК).

Насколько я осведомлен, адвокаты ведут дела как уголовные, так и гражданские. Поэтому сразу хотелось бы предупредить адвокатов против узкоотраслевых оценок преюдиции, особенно против того, чтобы выяснять, в каких решениях (приговорах или решениях судов по гражданским делам) больше истины (такие противопоставления см., например, в статье проф. П.А. Скобликова // Журнал российского права. 2009, 2). Вопрос о преюдиции – общеправовой и имеет непосредственный выход на Конституцию РФ. А поскольку Конституция РФ имеет прямое действие, все намерения законодателя следует интерпретировать в конституционно-правовом смысле. Именно поэтому сохраняет свое позитивное значение определение КС РФ от 15 января 2008 г. № 193-ОП.

Конституционный Суд со всей решительностью настаивает на окончательности любого судебного решения (любого – т.е. как приговора, так и решения по гражданскому делу), вынесенного в надлежащей процедуре. Только законодатель имеет право установить особые случаи в порядке исключения из названного общего положения. И что же мы видим? Законодатель принял общую позицию Конституционного Суда и закрепил преюдицию любого не отмененного судебного решения (не только приговора), но оставил без внимания положение о возможности преодоления окончательности вступивших в законную силу судебных актов. Между тем в определении КС РФ прямо говорится: «Определение названных исключительных условий, при которых только и допускается аннулирование законной силы судебного акта, относится к дискреции законодателя. Изменение правового статуса лиц, права и обязанности которых уже определены судебным решением, принятым в законных процедурах, отвечающих требованиям справедливого правосудия, – при отсутствии соответствующего законодательного регулирования – могло бы приводить к произволу при осуществлении судебной власти».

Коль скоро законодатель не установил исключений непосредственно при изменении редакции ст. 90 УПК РФ, следует исходить из того, что он принял другую позицию Конституционного Суда, а именно: «Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. При этом все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в его пользу, поскольку до полного опровержения его невиновности обвиняемый продолжает считаться невиновным (ч. 1 и 3 ст. 14 УПК РФ)». И далее: «…Презумпция невиновности диктует признание судом всех фактов, свидетельствующих в пользу обвиняемого, – пока они не опровергнуты стороной обвинения в должной процессуальной форме» (выделено мной. – В. Л.). Своего рода гарантией того, что весь процесс будет сориентирован на установление вины тех, в отношении кого в последующем возникнет вопрос о применении преюдиции, является оговорка в новой редакции статьи 90 УПК РФ: «Приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле».

С полной наивностью вопрошаю: уж не адвокат ли писал текст? Во-первых, ничто, оказывается, не имеет заранее установленной силы, если есть сомнения в виновности обвиняемого (преюдиция оказывается оспоримой). Во-вторых, подтвержденные судом обстоятельства, свидетельствующие в пользу обвиняемого, могут быть отвергнуты лишь после того, как вступивший в законную силу исполняемый судебный акт будет аннулирован в предусмотренных для этого процедурах. А если это обстоятельства, свидетельствующие не в пользу обвиняемого? На мой взгляд, из правовой позиции Конституционного Суда логически вполне определенно вытекает вывод: суд на них может не обращать внимания и выносить решение в пользу обвиняемого, не дожидаясь отмены предшествующего «как бы преюдициального» решения. Нет сомнения, что в постановлениях КС РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П и от 5 февраля 2007 г. № 2-П, а также в названном определении от 15 января 2008 г. № 193-ОП допускается возможность преодоления окончательности вступивших в законную силу судебных актов. К сожалению, законодатель не установил особых процедурных условий их пересмотра, не сделал, например, никаких оговорок относительно преюдициальности приговоров, вынесенных в особом порядке принятия судебных решений (замечания С. Афанасьева в этой связи весьма уместны). Поэтому вновь приходится обращаться к определению КС РФ, которое применительно к конкретному делу указало выход из конфликтной ситуации. А выход этот таков, что выводы относительно этих обстоятельств, если ими, по существу, предрешается вопрос о виновности или невиновности лица в ходе уголовного судопроизводства, «подлежат исследованию и оценке в соответствии с общими принципами доказывания, закрепленными в ст. 49 Конституции РФ».

Как признание, так и отрицание преюдициального значения фактических обстоятельств, установленных окончательным судебным решением в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства, «не может основываться на ст. 90 УПК РФ и обусловливается взаимосвязанными положениями процессуального законодательства, регулирующими исполнение и пересмотр вступивших в законную силу судебных актов, а также правовыми нормами более высокого уровня, определяющими место и роль суда в правовой системе Российской Федерации, юридическую силу и значение его решений (ст. 10 и 118 Конституции РФ, ст. 6 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации»). Преюдиция уступает место общим началам процесса доказывания. Таким образом, Конституционный Суд в рассматриваемом определении как раз допускает возможность опровержения фактов в рамках общих процессов доказывания. Поэтому следует согласиться с Генри Резником: все упирается в практику правоприменения. Надо полагать, адвокаты не останутся в стороне от формирования этой практики.