|
Прецедент СТРАСТИ ПО ТРЕТЬЯКОВКЕ
Представляя интересы руководителя министерства культуры в споре с администрацией Третьяковской галереи, адвокаты Михаил Бурмистров и Ольга Рачикова смогли дать точное определение понятию «коррупция» и доказать, что у юридического лица не может быть чести и достоинства.
Два гражданских дела о защите чести, достоинства и деловой репутации, попавшие в Хамовнический районный суд г. Москвы, стали одним из самых известных публичных «скандалов» с упоминанием Федерального государственного учреждения культуры «Всероссийское музейное объединение “Государственная Третьяковская галерея”». Генеральный директор Третьяковской галереи Валентин Родионов возбудил их от своего имени и от имени руководимого им авторитетного учреждения. Эти инициативы взволновали общественность, так как к ответу был привлечен самый высокий начальник г-на Родионова – в то время министр культуры и массовых коммуникаций РФ Александр Соколов.
Суть конфликта заключалась в следующем. Государственная Третьяковская галерея, Фонд «Общество поощрения художников» и «Красный дом» Фонда Антуана де Гальбера (Франция) заключили договор, согласно которому московский музей безвозмездно предоставлял произведения из своих собраний на выставку «Соц-арт. Политическое искусство в России» в Париже «Красному дому» Фонда Антуана де Гальбера.
В начале октября 2007 г. к министру Соколову обратился руководитель Федеральной службы по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия Борис Боярсков, который поставил его в известность о том, что на выставку в Париж галерея отправляет ряд произведений, по его мнению, не украшающих нашу страну. Он показал около 30 репродукций со штампом «на таможню». Некоторые из них давали основания предполагать, что их публичная демонстрация за рубежом от имени галереи повлечет нежелательные последствия для России.
На этих репродукциях многие политические деятели (Лукашенко, Ющенко и другие) изображались в неподобающем виде, подрывающем их статус. Но еще хуже, что отдельные работы возбуждали негативное отношение к нашему государству эпатажной и унизительной формой (сюжет некоторых произведений трудно даже пересказать в приличном обществе).
Не имея административных полномочий на приостановление вывоза данной экспозиции за рубеж, Соколов обратился к директору Родионову, но стало ясно, что тот отправку санкционировал. Стремясь воспрепятствовать отправке отдельных экспонатов на выставку в Париж от имени Третьяковки, Соколов на встречах с прессой рассказал о своем отношении к ним. В результате принятых мер Третьяковская галерея не стала отправлять некоторые работы за рубеж. Три ответственных участника готовившегося мероприятия даже получили от Родионова выговор в приказе.
Ситуация вокруг выставки привлекла повышенный интерес. На пресс-конференции 24 октября 2007 г. журналисты попросили Соколова разъяснить, почему он посчитал недопустимым вывозить некоторые экспонаты на выставку «Соц-арт. Политическое искусство в России» во Францию, после чего 25 октября в «Московском комсомольце» появилась статья Я. Смирницкого, которая вызвала недовольство у директора Третьяковки и послужила основанием для предъявления иска к министру.
Настоящей культурной революцией выглядело то, что г-н Родионов, который, согласно его публичным заявлениям, не хотел мириться с оскорблением, нанесенным возглавляемой им организации министром, был вполне согласен и дальше работать под чутким руководством ответчика и в отставку подавать не стремился. Такой взлет чиновничьей мысли был сочувственно воспринят прессой, тем более что г-н Родионов заявлял, будто не может молчать (тон публикаций ясно давал понять, что этим смельчаком руководят соображения чести). Обращал на себя внимание и размер взыскиваемой компенсации за позор, оцененный им в 1 рубль. Как известно, герой Салтыкова-Щедрина на эту сумму соглашался претерпеть щелчок по носу, а за 10 руб. – даже высечение розгами, впрочем, непубличное. Словесное оскорбление укоризной в неимении христианских правил по той же таксе обходилось всего в 20 копеек, но с учетом инфляции притязания директора Родионова выглядели умеренными и даже могли характеризоваться как самоотречение. При этом основания для таких выплат вызывали большие сомнения.
Г-н Родионов в своих исковых заявлениях утверждал, что Соколов со страниц газеты «Московский комсомолец» посредством статьи Я. Смирницкого с непристойным названием распространил сведения о галерее, которые порочат ее честь, достоинство и деловую репутацию. Кроме того, Родионов посчитал, что его собственные честь и достоинство также оказались под угрозой.
Так, со ссылкой на указанную публикацию, были приведены следующие слова, принадлежащие, по мнению заявителя, ответчику: «Это же закон рынка: если ты прописался в Третьяковской галерее, значит, ты автоматически стоишь дороже! И получается такое вторжение частных капиталов в государственную политику (ибо Третьяковка устраивает свои выставки за счет российских налогоплательщиков), а это можно назвать не чем иным, как коррупцией».
Истец полагал, что Соколов обвинил Третьяковку и ее руководство во взяточничестве.
Получив копии исковых заявлений и повестку в суд, министр культуры обратился к члену Московской городской коллегии адвокатов адвокату Михаилу Бурмистрову с просьбой представлять его интересы в суде. Михаил Васильевич взялся за дело, подключив к нему еще одного опытного адвоката – бывшего судью, заслуженного юриста России Ольгу Рачикову.
Из первых уст
Михаил Бурмистров:
«Ознакомившись с исками, мы сразу обратили внимания на их недочеты. В исковом заявлении, поданном от имени Третьяковской галереи, утверждалось, что в результате публикации был нанесен ущерб чести и достоинству организации, хотя честь может иметь лишь физическое лицо. Очевидной нелепицей было то, что Родионов предъявил иск от своего имени, хотя его имя ни разу в статье не упоминалось. А вот само СМИ вопреки сложившейся практике в качестве соответчика не привлекалось. Родионов объяснял этот удивительный факт тем, что он ощутил скрытую симпатию к автору статьи с непристойным названием.
В первую очередь мы решили выяснить, насколько правильно автором статьи Смирницким процитированы слова Соколова. По нашей убедительной просьбе Соколов сумел достать видеозапись пресс-конференции, на основании которой была сделана стенограмма.
Проанализировав предоставленный материал, мы установили, что автор публикации весьма произвольно цитировал сказанное министром на встрече с журналистами, при этом фактически искажал суть и смысл произнесенного. Автор статьи в четырех местах указывал, что цитирует слова министра, однако ни одна его цитата не соответствовала реально сказанному. Например, в статье было написано, что Соколов охарактеризовал художников, чьи картины были сняты с выставки, как лиц, сыто живущих за рубежом и изыскивающих любую возможность “пропиариться” посредством “гнобления” России, чтобы поднять цены на свои картины. Само по себе употребление хулиганских словечек, более характерных для московских газет определенного пошиба, чем для интеллигентного человека, позволяло заподозрить авторский пересказ. Действительно, Соколов никогда не говорил ничего подобного. Дословно о художниках, чьи произведения было нецелесообразно выставлять под эгидой Государственной Третьяковской галереи, он сказал: “Это те художники, которые уже 20–30 лет не живут в России, которые работают по законам бизнеса, по законам коммерции. И в данном случае они были невероятно заинтересованы в том, чтобы их картины попали в каталоги Третьяковской галереи”.
Было очень заманчивым предоставить суду неопровержимые факты того, что нашему доверителю приписывают слова, которые он не говорил, а значит, за которые он не может нести ответственность. Однако спор затронул более глубокие разногласия, которые не сводились к одной лишь невнимательности истца. Как выяснилось, в частности, стороны по-разному понимают слово коррупция. Истец полагал, что коррупция фактически является синонимом слова взяточничество. При этом истец оперировал ссылками на различные толковые словари. Однако Соколов, выступая на пресс-конференции, пояснил, что он рассматривает как проявление коррупции такие действия, когда должностное лицо лоббирует чьи-то интересы вопреки государственной политике. Суть сказанного министром дословно заключалась в следующем: “…коррупция – это широкое понятие, которое имеет обобщенное определение, то есть вмешательство частных интересов в государственную политику”.
Немалый интерес представлял и вопрос о том, является ли Третьяковская галерея носителем деловой репутации. Судебная практика свидетельствует о тесной взаимосвязи таких понятий как “деловая репутация” и “предпринимательская деятельность”. У субъектов права, не ведущих хозяйственной деятельности, применительно к их основной деятельности деловая репутация отсутствует».
28 марта 2008 г. при рассмотрении иска директора Родионова к Соколову было принято решение о прекращении производства, так как до начала слушания представитель истца заявил ходатайство об отказе от иска. Родионов, по всей видимости, понял, что если его фамилия не упоминается в статье, то его претензии носят надуманный характер. Каждый человек имеет право быть умней сегодня, чем вчера. «Пошумел, пошумел и сбежал в кусты», – так прокомментировали прессе действия Родионова представители Соколова.
Вместе с тем адвокат Бурмистров и Рачикова понимали, что генеральное сражение предстоит при рассмотрении иска Третьяковской галереи к Соколову. Формально за иском стоял все тот же директор Родионов, но в ходе его рассмотрения должен был решиться важнейшие вопрос, что включает в себя такое понятие как «коррупция».
Из первых уст
Михаил Бурмистров:
«В процессе подготовки к судебному заседанию мне пришлось выяснить, что говорит правовая наука о таком понятии, как коррупция. Несмотря на значительную распространенность, в силу многозначности, многоуровневости и многосубъектности это понятие до сих пор не имеет однозначного научного и нормативного (законодательного) определения.
12 января 2004 г. в Кремле прошло первое заседание Совета при Президенте РФ по борьбе с коррупцией. Открывая заседание, В. Путин сказал: “С проблемой коррупции в той или иной степени сталкиваются очень многие страны мира. И в мире уже наработана определенная практика, наработан богатый опыт целенаправленной антикоррупционной политики... У нас в России под коррупцией в основном понимается взяточничество. Между тем как социальное явление коррупция гораздо более сложное образование, а ее последствия крайне негативно сказываются на самых разных сферах государственной и общественной жизни: от экономики до морали.
Очевидно, что коррупция тесно связана с различными формами злоупотребления властью, причем на всех ее уровнях: это и предоставление всякого рода преференций так называемым приближенным, предпринимателям, и создание внеправовых преимуществ при получении государственных услуг, и многое-многое другое”.
Подобный подход к определению коррупции согласуется с рядом международных документов. На первой сессии Многодисциплинарной группы Совета Европы по проблемам коррупции (Страсбург, 22–24 февраля 1995 г.) коррупция была определена как “любое поведение лиц, наделенных полномочиями в государственном секторе, которое нарушает обязанности, вытекающие из этого статуса должностного лица, и имеет целью получение каких бы то ни было ненадлежащих преимуществ для себя или иных лиц”. Если должностное лицо принимает морально неприемлемое решение, из которого извлекает выгоду некоторая вторая сторона, то это тоже проявление коррупции. Коррупция – это система, с помощью которой групповые и клановые интересы обходят законные пути влияния на принятие решений должностных лиц государства».
Проведенное Бурмистровым исследование позволило адвокатам утверждать, что Соколов только высказал свое суждение о понятии коррупции, и оно может рассматриваться как вписывающееся в рамки современного представления о коррупции в праве.
Суд в своем решении, оставляя заявленный иск без удовлетворения, обоснованно указал, что в соответствии со ст. 29 Конституции РФ каждому гарантируется свобода мысли и слова, никто не может быть принужден к выражению своих мнений или отказу от них.
В п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», указано, что в силу статьи 152 ГК РФ имеющими для дела значение являются следующие обстоятельства: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом.
При рассмотрении дела истцом не было представлено и судом не добыто доказательств того, что А.С. Соколов в статье Я. Смирницкого распространил сведения порочащего характера в отношении истца, поэтому его требование о защите деловой репутации признано не подлежащим удовлетворению.
Таким образом вопрос оскорбленного достоинства некоторых работников культуры благополучно закрыт. Главное – была пресечена попытка освятить именем Третьяковки антироссийскую провокацию. Директор Родионов и сам, вероятно, сообразил, что «хватил через край» (во всяком случае, организатор мероприятия был из музея уволен).
Нельзя не отметить, что работа адвокатов Бурмистрова и Рачиковой способствовала тому, что по делу было принято законное решение и что интересный спор по такой важной и актуальной проблеме, как коррупция, способствовал прояснению самого понятия коррупции.
Николай ГОЛИКОВ
"АГ" № 20, 2008 Назад
 |
На сайте размещены только некоторые материалы "АГ".
Полную версию газеты можно получить, подписавшись на нее. |
|
