УТОМЛЕННЫЕ ВОЛОКИТОЙ
Конституционный Суд РФ о тех, кто «тонкостию или хитростию избывает силы закона…»
Конституционный Суд РФ в постановлениях от 29 ноября 2010 г. № 20-П и от 17 декабря 2015 г. № 33-П, а также в определении от 6 июня 2016 г. использовал понятие «злоупотребление правом» применительно к деятельности адвоката. В настоящей статье речь идет о том, какова законодательная предыстория данного вопроса по римскому и российскому законодательству и какую позицию, по мнению автора, следует занимать адвокатской корпорации.
Формулировка «злоупотребление правом на юридическую помощь и защиту от подозрения и обвинения», используемая в тексте постановления КС РФ от 17 декабря 2015 г. № 33-П «По делу о проверке конституционности пункта 7 части второй статьи 29, части четвертой статьи 165 и части первой статьи 182 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан А.В. Баляна, М.С. Дзюбы и других», и формулировка «злоупотребление правом со стороны адвоката» в постановлении КС РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П «По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова» имеют существенное значение не только для предметов рассмотренных КС РФ соответствующих дел, но и для правового института оказания квалифицированной юридической помощи как такового.
Применение в судебной (правоприменительной) практике правовых положений, «скрываемых» за формулировками, содержащимися в текстах названных постановлений, может создать риск возникновения негативных правовых последствий, который предопределяется самой правовой неопределенностью данных понятий. Нет ни законодательного толкования, ни конкретно-определенных правовых критериев соответствующих терминов.
Но прежде всего следует обратить внимание на contradictio in re (лат. – противоречие в существе, нелепость) и явное правовое несоответствие. В тексте постановления КС № 33-П говорится «о злоупотреблениях правом на юридическую помощь и защиту от подозрения и обвинения, допускаемых как адвокатом, так и лицом, которому оказывается юридическая помощь».
Однако адвокат, оказывающий квалифицированную юридическую помощь, не может быть субъектом «злоупотребления правом на юридическую помощь и защиту от подозрения и обвинения», поскольку не обладает данным правом!
В таком случае применительно к адвокату, осуществляющему защиту по уголовному делу, можно предполагать лишь наличие «злоупотребления правом со стороны адвоката», а если более корректно, то не адвоката, а защитника, поскольку речь идет о процессуальной фигуре, а не о представителе профессии.
Интересна история развития института «злоупотребления правом». Постараемся совершить краткий экскурс, обратившись в первую очередь к римскому праву.
