ДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ВОПРОС О ПРЕНИЯХ

Какие последствия должен повлечь отказ от выступления в прениях с защитной речью?

В АП г. Москвы обратился судья районного суда с представлением, в котором предъявил адвокатам, отказавшимся от выступления в прениях, дисциплинарное обвинение: «нарушение обязательств по защите подсуди-мых». Основание – «отказ от выступления в прениях с “защитной” речью». Допустим ли в принципе отказ от участия в прениях и возможно ли окончание процесса, если прения не состоялись?

Тезис «нарушение обязательств по защите», на первый взгляд, выглядит вполне закономерным. Но если логически разделить понятия «нарушение обязательств» и «защита подсудимых», то становится очевидной его правовая несостоятельность.

Обязательство, как известно (юристам), связывает лишь его участников. Судья в данном случае, не участвуя в обязательстве, является таким же сторонним третьим лицом, как и все остальные. Поэтому использование указанного тезиса есть системная ошибка, нарушающая один из основных принципов права – res inter alios (третьи лица от договора не страдают): исполнение обязательств, как и их нарушение, по соглашению об оказании юридической помощи может констатировать только лицо, в чьих интересах договор заключен (Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 219: «Соглашения не вредят третьим лицам, и, с другой стороны, они и не дают им выгод. Этот принцип выражается афоризмом: res inter alios acta alii neque nocet neque prodest (дело, имевшее место между одними, другим ни вредит, ни приносит пользы)». Следовательно, других и не касается).

Принцип «был адвокат – была и защита» довольно последовательно про-водится высшими судебными инстанциями. Вот, например, определение ВС РФ № 72-012-41: «Доводы кассационной жалобы осужденного о нарушении его права на защиту ввиду недобросовестного отношения защитника к исполнению своих обязанностей признаны несостоятельными. Защиту интересов осужденного как в ходе предварительного следствия, так и в судебном разбирательстве осуществлял адвокат В. На протяжении всего судопроизводства по делу К. не заявлял ходатайства об отказе от услуг данного адвоката, не ссылался на ненадлежащее исполнение им своих профессиональных обязанностей. При таких обстоятельствах право осужденного К. на защиту нарушено не было» (этого же правила придерживалась и высшая судебная инстанция Российской империи – Правительствующий Сенат: «вообще не может служить поводом к отмене приговора указание на недостаточность или слабость защиты, даже защитника, назначенного судом»; «незаконные действия защитника, избранного самим подсудимым, не могут быть указываемы последним как повод к отмене приговора» – решения № 243 1868 г., № 135 1870 г., № 585 1868 г., № 320 1872 г.).
Следовательно, тезис дисциплинарного обвинения юридически несостоятелен.

***
По вопросу о последствиях отказа от выступления в прениях можно сделать следующие замечания.

Во-первых, в праве нет нормы, обязывающей непременно произносить речь (т.е. отсутствие прений не является кассационным поводом). Следовательно, действует принцип ubi jus incertum, ibi nullum (Вольф Х. Естественное право (1743), параграф 480: «cum non plus valeat obligatio incerta, quam nulla, nec jus incertum plus valeat, quam nullam» – поскольку неопределенное обязательство имеет не больше силы, чем отсутствие обязательства, то и неопределенный закон имеет не больше силы, чем отсутствие закона).

Во-вторых, нет и официальных определений как судебного следствия, так и прений (впрочем, последнее верно только отчасти и только для современного УПК; в ст. 744 Устава уголовного судопроизводства определено, что «защитник объясняет в защитительной речи все те обстоятельства и доводы, которыми опровергается или ослабляется выведенное против подсудимого обвинение»).

Однако данные дефиниции вывели наука и практика еще в XIX в. Константин Константинович Арсеньев: «Судебное следствие обнимает собою чтение обвинительного акта, допрос подсудимого, свидетелей и экспертов, чтение актов и протоколов предварительного следствия, рассмотрение вещественных доказательств – одним словом, изложение, поверку, а в некоторых случаях и дополнение фактических данных, собранных предварительным следствием». «Судебное следствие есть не что иное, как рассмотрение и поверка в судебном заседании всех собранных по делу доказательств» (Судебное следствие. СПб., 1871. С. 165).

Он же о прениях: «Когда все доказательства, собранные обвинением и защитой, прошли перед глазами присяжных заседателей, тогда и наступает время для их оценки, основания для которой стороны представляют присяжным в заключительных речах своих». «Сопоставление и оценка показаний могут иметь место только в судебных прениях» (Там же. С. 153, 154).

А вот суждения практики: «Предметом судебных прений должны быть вопросы, касающиеся фактической стороны дела и виновности подсудимых, а не вопросы о юридическом значении тех обстоятельств, относительно которых в судебных прениях следует разъяснить, могут ли они считаться доказанными или нет» (Решение Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената № 1838 за 1871 г.). «Оценка доказательств сторонами должна иметь место не при судебном следствии, а при заключительных прениях и должна состоять в фактических выводах, а не в изъявлении голословного сомнения…» (Решение Правительствующего Сената № 602 за 1869 г.).

В пользе прений сомневался Леонид Евстафьевич Владимиров, поскольку «они составляют совершенно самостоятельный отдел в процессе», «оторваны от бывшего на судебном следствии разбора доказательств», «стирают живое впечатление, оставленное доказательствами» (Суд присяжных. Условия действия института присяжных и метод разработки доказательств. Харьков, 1873. С. 243–244, 340).

***
Но место прений в системе уголовного процесса изменилось. Это видно из приведенной сравнительной таблицы.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г.	УПК РСФСР 1922 г.	УПК РСФСР 1960 г.	УПК РФ
Прения – неотъемлемая часть судебного следствия	Прения – самостоятельная часть процесса, за рамками судебного следствия
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. О ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ ПРЕНИЯХ ПО СУДЕБНОМУ СЛЕДСТВИЮ 735. Судебное следствие завершается прениями по существу рассмотренных и поверенных доказательств. 736. Заключительные прения состоят: 1) из обвинительной речи прокурора или частного обвинителя; 2) из объяснений гражданского по делу истца, и 3) из защитительной речи защитника, или из объяснений самого подсудимого. 744. Защитник подсудимого объясняет в защитительной речи все те обстоятельства и доводы, которыми опровергается или ослабляется выведенное против подсудимого обвинение.	ГЛАВА XXII. О СУДЕБНОМ ЗАСЕДАНИИ Статья 307. По рассмотрении всех имеющихся в деле доказательств председатель опрашивает стороны, имеют ли они чем-либо дополнить судебное следствие, а затем, обсудив и удовлетворив или отказав в возбужденных ходатайствах, объявляет судебное следствие законченным. Статья 308. По окончании судебного следствия суд переходит к выслушанию прений сторон. Прения состоят из речей сначала обвинителя, гражданского истца, а затем защитника или самого подсудимого, если защитника не имеется. Статья 313. После последней речи защитника председатель объявляет прения сторон законченными и представляет подсудимому последнее слово, после чего суд удаляется для вынесения приговора. Во время последнего слова не могут задаваться подсудимому вопросы судом и сторонами.	Статья 294. Окончание судебного следствия. После рассмотрения всех доказательств председательствующий спрашивает обвинителя, подсудимого, защитника, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, желают ли они дополнить судебное следствие и чем именно. В случае заявления ходатайств о дополнении судебного следствия суд обсуждает эти ходатайства и разрешает их. По разрешении ходатайств и по выполнении необходимых следственных действий председательствующий объявляет судебное следствие законченным. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. СУДЕБНЫЕ ПРЕНИЯ И ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОГО Статья 295. Содержание и порядок судебных прений. После окончания судебного следствия суд переходит к выслушиванию судебных прений. Судебные прения состоят из речей обвинителей, а также потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика или их представителей, защитников и подсудимого, если защитник в судебном заседании не участвует.	Статья 291. Окончание судебного следствия. 1. По окончании исследования представленных сторонами доказательств председательствующий опрашивает стороны, желают ли они дополнить судебное следствие. В случае заявления ходатайства о дополнении судебного следствия суд обсуждает его и принимает соответствующее решение. 2. После разрешения ходатайств и выполнения связанных с этим необходимых судебных действий председательствующий объявляет судебное следствие оконченным. ГЛАВА 38. ПРЕНИЯ СТОРОН И ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОГО Статья 292. Содержание и порядок прений сторон. 1. Прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника. При отсутствии защитника в прениях сторон участвует подсудимый.

Таким образом, изначально прения составляли со следствием одно процессуально-логическое целое, были столь же необходимы, как «рассмотрение и поверка доказательств», являлись вершиной этого рассмотрения. Отсутствие прений не давало возможности завершить процесс. (Не отсюда ли стойкое заблуждение об обязательности прений? Впрочем, желание произнести речь может проистекать и из иного основания. Речь по удачно завершенному делу, если ее опубликовать, – неплохая (и единственно возможная) реклама для адвоката.)

Но затем прения были отделены от судебного следствия, составили самостоятельную часть процесса, а впоследствии (с 1960 г.) были приравнены к последнему слову подсудимого – как по смыслу, так и по значению.

Действительно, из сравнения задач следствия (рассмотрение и поверка доказательств) и прений (оценка доказательств в логических выводах) становится понятно, что вся тяжесть процесса лежит только на следствии («Искусство судопроизводства в сущности есть ничто иное как искусство пользоваться доказательствами». Бентам И. О судебных доказательствах. Киев, 1876. С. 2).

Без следствия нет процесса, не может быть и приговора; прения же факультативны, поскольку юридические выводы и сопоставления суд может и должен сделать сам (принцип jura novit curia).

С точки зрения логики для построения судебного силлогизма (большая посылка – норма закона, малая – состав установленных фактов, вывод – приговор) судебное следствие является процедурой образования малой посылки; если таковая получена – вывод следует сам собой, без каких-либо поясняющих «прений» («Силлогизм же есть высказывание, в котором при утверждении чего-либо из него необходимо вытекает нечто отличное от утвержденного и именно в силу того, что это есть». Аристотель. Аналитики первая и вторая. М., 1952. С. 10).

Отсутствие логической необходимости в прениях и зафиксировало уголовно-процессуальное законодательство. Любопытно, что к такому же итогу де-факто пришел и гражданский процесс: прения уже редко когда в нем имеют место (в гражданском процессе прения появились только в 1964 г.; ни Устав гражданского судопроизводства 1864 г., ни Кодекс 1923 г. категории «прения» не содержали).

Кроме того, тождество места и значения прений и последнего слова позволяет ответить на вопрос «Возможно ли в принципе окончание процесса, если прения не состоялись?» точно так же, как и на вопрос «Возможно ли в принципе окончание процесса, если не было последнего слова подсудимого?» (имея в виду, разумеется, что на то была воля адвокатов и подсудимого соответственно).

***
Теперь необходимо исследовать вопрос, допустим ли в принципе отказ от участия в прениях.

Примем два постулата К.К. Арсеньева: а) судебное следствие есть рассмотрение и поверка собранных по делу доказательств; б) в судебных прениях имеют место сопоставление и оценка показаний. Первое действие есть акт физический – непосредственное восприятие явлений внешнего мира; второе – акт логический: сравнение воспринятых явлений для их классификации, установления тождества или различия. Следовательно, второе без первого невозможно. И если акт восприятия у всех более или менее одинаков (случаями расстроенного психического здоровья пренебрежем), то выводы из воспринятого у каждого свои: у прокурора – одни, у адвоката – совершенно другие.

Таким образом, отсутствие необходимости в пояснениях, какие выводы сделал тот или иной участник процесса, возможно в двух случаях: когда исследование произведено настолько полно (Декарт употребляет термин «энумерация»: «эта энумерация, или индукция, есть столь тщательное и точное исследование всего относящегося к тому или иному вопросу, что с помощью ее мы можем с достоверность и очевидностью утверждать: мы ничего не упустили в ней по нашему недосмотру», «только посредством энумерации мы можем создать всегда прочное и достоверное суждение о вещах, с которыми имеем дело». Декарт Р. Правила для руководства ума. М., 1936. С. 80–81), что какие-либо объяснения уже не нужны, либо когда исследование не произведено вовсе и объяснять просто нечего (А.С. Френкель в статье «К вопросу о сравнительном изучении судебной защиты и ее этики» пишет: «защита, находясь в связи с свойством правонарушений, находится также в непосредственной зависимости от средств и способов доказательств. <…> В отношении к судебной защите центр тяжести лежит в доказательствах, которые и играют первенствующую роль в судебном процессе». Журнал гражданского и уголовного права. 1890. № 8. С. 103–104). А значит, отказ от участия в прениях, по крайней мере в двух случаях, возможен.

Необходимо также установить, какова мера свободы адвоката в процессе: обязан ли он совершать все без исключения действия, упомянутые в Кодексе, или есть для него возможность усмотрения. Правило по этому вопросу выработала еще присяжная адвокатура. Так, в 1909–1910 гг. Санкт-Петербургский совет присяжных поверенных сформулировал: «Разрешение общего вопроса о наилучших способах ограждения вверенных присяжному поверенному интересов его доверителя и целесообразности принятия тех или других мер предоставлено свободному усмотрению ведущего дело поверенного» («Правила адвокатской профессии в России», фрагмент 45). Подобного правила придерживается и современная дисциплинарная практика.

***
Однако практическим выводом обвинительных тезисов стало решение судьи отстранить адвокатов от дальнейшего участия в судебном процессе и предоставить обвиняемым защитников по назначению суда.

Juris consultus sine lege loquens erubescit! – юрист должен краснеть, если он не опирается на закон. Истинность древней максимы подтвердила апелляционная инстанция: «уголовно-процессуальный закон не предусматривает отстранения адвоката от участия в судебном процессе», «отстранение адвокатов от участия в рассмотрении дела повлекло существенное нарушение гарантированного законом права на защиту, что влечет безусловную отмену приговора».

Конечно, этот апелляционный вывод не может быть расценен как прямое признание неправильности посылки «отказ от выступления в судебных прениях есть процессуальное нарушение». Но как косвенное – может. Если при повторном рассмотрении ситуация в точности повторится, то суд уже не сможет «отстранить защитников» и заменить их другими, но и не вынести приговор также не сможет. Значит, ничего другого, кроме как завершить процесс в отсутствие прений, суду не останется. Вот и ответ на вопрос, возможно ли в принципе окончание процесса, если прения не состоялись.

P.S. Узнав, что приговор отменен, судья свое представление отозвал.