КАЖДЫЙ АДВОКАТ ОБЯЗАН БЫТЬ ПРИЛИЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ!

Система ценностей для адвокатской корпорации

Договариваясь с президентом Федеральной палаты адвокатов Е.В. Семеняко о том, что в связи с началом работы рабочей группы ФПА я представлю свои соображения по вопросу совершенствования Кодекса профессиональной этики адвоката, я у него «выговорил» себе «право» на внесение любых, самых «экстремистских» предложений по совершенствованию Кодекса.
Поэтому сразу же обозначаю свою первую, и, возможно, самую главную «экстремистскую» мысль:
искренне полагаю, что основным принципом российского Кодекса профессиональной этики адвоката должна стать идея, вынесенная мною в заголовок этой статьи, – «Каждый адвокат обязан быть приличным человеком!».
Именно это положение я и постараюсь обосновать и развить в своей статье.

Вводные положения
Действующий Кодекс профессиональной этики адвоката был принят I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г., потом в него вносились небольшие изменения II Всероссийским съездом адвокатов 8 апреля 2005 г. и III Всероссийским съездом адвокатов 5 апреля 2007 г.

Значение КПЭА трудно переоценить, хотя я и буду ниже его серьезно критиковать.

Это первый, начиная с 1864 г., писаный, кодифицированный свод правил поведения адвоката. Уже одно это делает его уникальным актом.

С 1864 до 2002 г., т.е. в течение 138 лет, зачастую само наличие или отсутствие того или иного правила профессионального поведения (не говоря о его существе) было предметом дискуссии, а толкование этих этических норм осуществлялось cоветами присяжных поверенных, окружными судебными палатами, при которых создавались cоветы присяжных поверенных, отдельными представителями присяжной адвокатуры, а в советское время – президиумами коллегий адвокатов (бывало, что им «помогали» в формулировании этических норм и отделы административных органов обкомов партии).

Поэтому честь и слава авторам первого в истории российской адвокатуры Кодекса профессиональной этики адвоката, мы знаем и помним их имена, ценим их труд.

Но прошло уже 10 лет, снято своеобразное негласное табу на критику Кодекса, и нужно честно сказать, что наряду с несомненными достоинствами у него есть и серьезные недостатки.
За эти 10 лет и мир вокруг нас изменился, и в самой адвокатуре произошли большие изменения, поэтому сегодня «старый» КПЭА по многим параметрам не отвечает современным потребностям адвокатского сообщества и внешнего мира.

Не свободен он и от перегибов, от популистских моментов, есть в нем и декларативные нормы, что-то в нем противоречит действующему законодательству, а иногда и здравому смыслу.

Были у авторов Кодекса и «романтические заблуждения», имели место и «ошибки роста».

К числу самых больших недостатков ныне действующего Кодекса профессиональной этики адвоката я отнес бы то, что он не обеспечивает в полной мере выявление и избавление российской адвокатуры от тех, чей профессиональный уровень является неудовлетворительным, от тех, для кого адвокатский статус является своего рода «крышей», от тех, кто только «на бумаге» принадлежит к адвокатскому сообществу, но на деле не разделяет традиционные адвокатские ценности.

О работе над изменениями в Кодексе профессиональной этики адвоката
Как известно, Советом ФПА создана рабочая группа по подготовке проекта изменений в Кодекс профессиональной этики адвоката под председательством вице-президента ФПА Ю.С. Пилипенко, первое заседание которой прошло 25 июля 2012 г.

С одной стороны, снятие негласного «запрета» на критику Кодекса, признание необходимости изменений – абсолютно правильное и своевременное решение.

С другой стороны, сама мысль о возможности модернизации этого, когда-то крайне прогрессивного, а сейчас в значительной мере устаревшего документа является, на мой взгляд, очень спорной. Российская адвокатура уже «выросла» из этого одеяния, нужно не латать «старую одежду», не накладывать заплатки на «продранные места», а «шить новый костюм».

Это нисколько не означает критику мною авторов Кодекса, неуважение к их труду, недооценку их вклада в становление новой российской адвокатуры. Некоторые недостатки Кодекса носят вполне объективный характер, и они не могли быть предотвращены при его принятии в 2003 г. Многих проблем, которые актуальны для сегодняшнего дня, на тот момент не существовало вообще.

Например, уровень развития информационных технологий, Интернета, с одной стороны, многократно изменил степень возможной автономности адвоката, его независимости, «информационной вооруженности», а с другой – ослабил его связь со своим адвокатским образованием, а иногда и с тем адвокатским сообществом, членом которого он является.

В настоящее время остро стоит проблема одновременного существования адвокатуры и так называемых «вольных юристов», их борьбы за клиента, и здесь возникают серьезные этические проблемы.

Некоторые заложенные в Кодекс решения, как показала практика, оказались ошибочными, а отдельные положения прямо противоречат общим началам российского законодательства. Бывает, что под предлогом защиты прав адвокатов прямо нарушаются права граждан и юридических лиц, с которыми взаимодействует адвокат.

Вторая «экстремистская мысль:
нужно разрабатывать новый Кодекс профессиональной этики адвоката, а не вносить изменения в действующий!

Этот тезис вовсе не означает отрицание тех ценностей, носителем которых является ныне действующий Кодекс. Он означает, что адвокатскому сообществу необходимо сделать следующий шаг, подняться вверх по лестнице, при этом опираясь на предыдущую ступеньку.

Принятие нового Кодекса профессиональной этики адвоката – это критическое осмысление прошедшего десятилетия применения ранее принятого Кодекса. Это возможность выявления и устранения ошибок, недоработок, а возможно, и принятие некоторых этических норм «на вырост».

Так называемое «дело Хасавова» дало толчок к дискуссии о пределах действия этических норм Кодекса профессиональной этики адвоката.

Я абсолютно согласен с классификацией президента ФПА Е.В. Семеняко, который полагает, что в мире существуют три принципиальные модели, определяющие сферу регулирования Кодекса:

– первая модель основана на том, что он распространяется как на профессиональную, так и на публичную, а также на личную сферы.

– вторая модель распространяет действие Кодекса на профессиональную и на публичную сферы, исключая личную.

– третья модель предусматривает, что действие Кодекса распространяется исключительно на профессиональную сферу.

Ныне действующий КПЭА никак не обозначает, какую из этих моделей он берет за основу.

Хотя некоторые пытаются толковать его нормы расширительно, но правоприменительная практика подавляющего числа адвокатских палат свидетельствует о том, что сейчас у нас действует такое толкование сферы действия Кодекса, которое можно обозначить как «узкопрофессиональное».

Вот почему по «делу Хасавова» одновременно может существовать позиция Федеральной палаты адвокатов, позиция большинства адвокатов, которые считают высказывания адвоката Хасавова несовместимыми с его пребыванием в рядах российской адвокатуры, и может иметь место решение Совета Адвокатской палаты г. Москвы, который, придерживаясь мнения о том, что КПЭА должен распространяться исключительно на профессиональную деятельность, не усмотрел в поступках Хасавова оснований для привлечения его к дисциплинарной ответственности.

Мы видим продолжение этого принципиального спора в ставшей уже публичной дискуссии, которая развернулась между вице-президентом ФПА Ю.С. Пилипенко и президентом АП Удмуртской Республики Д.Н. Талантовым.

Известна также и позиция другого вице-президента ФПА – Г.М. Резника, который является сторонником крайне узкого толкования вопроса о сфере действия КПЭА.

Абсолютно разделяя позицию Ю.С. Пилипенко, принимая практически все его аргументы, с сожалением вынужден сказать, что ныне действующий Кодекс не содержит однозначного ответа на этот вопрос, вернее, каждая из сторон может, опираясь на Кодекс, привести приблизительно одинаковое количество доводов в защиту своей позиции.

Уже одного этого обстоятельства было бы достаточно для того, чтобы отказаться от намерения взять ныне действующий КПЭА в качестве основы обновленного свода этических правил российской адвокатуры на многие годы вперед.

Прежде всего, нужно определиться с тем, какую из трех возможных моделей определения сферы действия Кодекса профессиональной этики адвоката мы возьмем за основу.
Полагаю, что истина, как всегда, посередине: нашим условиям, нашему менталитету более всего подходила бы вторая модель, когда предметом регулирования Кодекса профессиональной этики адвоката были бы профессиональная и публичная сфера, и, может быть, какие-то очень ограниченные элементы из личной сферы.

Третья «экстремистская мысль:
Полагаю, что должна быть серьезно изменена структура Кодекса профессиональной этики адвоката как документа, расширена сфера его нормативного регулирования.

Сегодняшний российский Кодекс профессиональной этики адвоката – тоненькая книжечка, объемом всего около 10–15 страниц формата А-4.

Нельзя не признать, что в нашем Кодексе отсутствует регулирование многих вопросов не только в связи с тем, что в него не заложено регулирование публичной сферы, о которой я говорил выше, но и потому, что в него заложено крайне узкое понимание и самой профессиональной сферы, имеются пробелы в регулировании многих, в том числе и часто встречающихся, сложных этических ситуаций адвокатской практики.

Сейчас в Кодексе всего два раздела (Раздел первый «Принципы и нормы профессионального поведения адвоката» и Раздел второй «Процедурные основы дисциплинарного производства»), 27 статей, причем важнейшему вопросу – дисциплинарному производству – посвящено всего семь статей.

При такой ничем не оправданной «лапидарности» нормативного регулирования трудно говорить о проработанности всех норм, о полноте нормативного регулирования.

Возможная структура нового КПЭА
Уверен, что Кодекс должен состоять из глав, каждая из которых должна быть посвящена определенному важному вопросу и обеспечивать его подробное, разумное и справедливое регулирование.

Не настаивая именно на таком варианте, я предложил бы, сохранив деление на два раздела, приблизительно следующую структуру организации нормативного материала нового Кодекса профессиональной этики адвоката:

Раздел 1.
Глава 1. «Принципы и этические основы российской адвокатуры».
Глава 2. «Этические основы отношений адвоката и адвоката, адвоката и стажеров, помощников адвоката, технического персонала».
Глава 3. «Этические основы отношений адвоката и адвокатского сообщества».
Глава 4. «Этические основы отношений адвоката и клиента».
Глава 5. «Этические основы отношений адвоката суда, следствия и т.д.»
Глава 6. «Этические основы отношений адвоката и его процессуальных противников».
Глава 7. «Адвокатура и современное информационное пространство».
Глава 8. «Адвокатура и адвокатская тайна».
Глава 9. «Этические основы гонорарной практика».

Раздел 2.
Глава 11. «Правила дисциплинарного производства».

Предложение сохранить два раздела основано на том, что есть дисциплинарное производство и есть «все остальное», первый из этих разделов, условно, – это нормы материального права, второй раздел – процессуальные нормы.

Адвокатскому сообществу необходимо определиться и выбрать систему этических ценностей на ближайшее десятилетие.

Глава 1. «Принципы и этические основы российской адвокатуры».
Должен быть решен вопрос о том, какую модель из трех существующих моделей нормативного регулирования мы выбираем в своем Кодексе.

Здесь должна быть обозначена выбранная нами система ценностей.

Выбирая систему ценностей, мы должны исходить из того, какой результат мы хотим получить через пять, десять лет, как должна выглядеть российская адвокатура, какие процессы в ней мы хотим стимулировать, а какие остановить.

После принятия адвокатским сообществом этих принципиальных положений, после выбора системы ценностей на будущее десятилетие все дискуссии, аналогичные дискуссии, организованной президентом АП Удмуртской Республики Д.Н. Талантовым,. должны стать невозможны, как и во многом спорное решение Совета АП г. Москвы «по делу Хасавова».

Именно здесь, в первых статьях нового Кодекса профессиональной этики адвоката, должен быть закреплен тот «экстремистский» принцип, с которого я начал: «Каждый адвокат обязан быть приличным человеком!».
Конечно, этого, к сожалению, нельзя прямо написать в тексте Кодекса профессиональной этики адвоката, но сформулировать определенные «заповеди», сформулировав такие правила поведения адвоката, сложив которые мы и получим образ действий приличного человека, вполне возможно.

При этом я вовсе не имею в виду адвоката, который живет и действует в каких-то «идеальных» условиях, в каком-то «безвоздушном» пространстве, это должны быть простые и ясные правила, имеющие в своей основе нормы общепризнанной морали – «не укради», «не злоупотреби», «не оставь без защиты по уголовному делу», «не возжелай имущества клиента своего» и т.п..

Глава 2. «Этические основы отношений адвоката и адвоката, адвоката и стажеров, помощников адвоката, технического персонала».
И этот блок этических отношений нуждается в том, чтобы дополнить и расширить имеющееся в настоящее время регулирование.

Например, сейчас об отношениях адвоката и стажера об их, в том числе и этических, отношениях, в Кодексе профессиональной этики адвоката практически ничего нет.

Да и в законе, на этот счет существует, явно «кривая», норма, которая предусматривает, что «за право» обучать стажера, «за право» тратить свое время, за передачу годами накопленных адвокатом знаний молодому соискателю адвокатского статуса, адвокат должен еще доплачивать.

Глава 3. «Этические основы отношений адвоката и адвокатского  сообщества».
Для того, чтобы обосновать логику этой главы, вначале приведу высказывание знаменитого французского адвоката, составителя Свода «Правила адвокатской профессии во Франции» Франсуа Этьена Молло - «Достоинство частного человека есть его личное достояние; достоинство адвоката есть достояние всего сословия».

Полагаю, что следует задать себе и найти ответ на вопрос: «Ограничиваются ли обязанности адвоката по отношению к адвокатскому сообществу только уплатой взносов или адвокат, вступая в адвокатское сообщество принимает на себя и какие-то другие обязательства?».

Это и вопросы о социальной ответственности каждого адвоката, как члена адвокатского сообщества, – единственно законодательно упоминаемого института гражданского общества.

Это и обязанность повышения своей квалификации, ответственность за поддержание надлежащего профессионального уровня.

Необходимо принятие такой нормы, когда станет невозможной ситуация неявки адвоката по вызову органов адвокатского самоуправления в связи с возбуждением дисциплинарного дела, а обязанность в этом случае участвовать в проверке жалобы, обязанность давать объяснения станет статусной обязанностью каждого адвоката.

Нужно тщательно проанализировать и сформулировать этические права и обязанности адвоката, которые возникают в связи с приобретением им адвокатского статуса.

Думаю, что логика этой главы также понятна.

Глава 4. «Этические основы отношений адвоката и клиента».
Нет необходимости говорить о несомненной важности этой области этических
отношений.

Наверное, даже можно сказать о том, что это самая важная область.

Существующие в ныне действующем Кодексе профессиональной этики адвоката нормы недостаточно полно разрешают все возникающие в этой области ситуации.

Необходимо соединить высокую идею «служения» наших предшественников с прагматичной необходимостью получать достойную оплату за свой труд, при этом, не впадая не в ту, ни в другую крайность.

Следует определить, где должна быть граница между адвокатом, как защитником людей совершивших, может быть, самые тяжкие преступления и адвокатом, как частным человеком со своими этическими принципами, со своими убеждениями.

Здесь обязательно должен быть проработан вопрос о том, где проходит допустимая граница при работе в качестве защитника или представителя клиента и как работа в этом качестве может сочетаться с отношениями с клиентом в частной жизни.

Необходимо разработать и вопрос о должном поведении адвоката в случае возникновения конфликтной ситуации с клиентом.

Здесь необходимо найти разумное сочетание высоких этических начал с обеспечением защиты прав адвокатов против недобросовестных клиентов.

О профессиональных стандартах оказания правовой помощи адвокатами
В ныне действующем Кодексе есть очень правильная формулировка статьи 8, в соответствие с которой:.
«При осуществлении профессиональной деятельности адвокат:

….честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности…»

Но вот, каковы критерии этой «разумности», «добросовестности» и «квалифицированности», как определить в случае возникновения спора, выполнил ли адвокат надлежащим образом свои обязанности или нет.

Сам по себе отказ в иске или, наоборот, взыскание каких-то сумм, факт осуждения за совершение преступление, когда подсудимый не признает своей вины, не являются доказательством недобросовестности адвоката, но очень часто бывают поводом для неудовлетворенности его работой и основанием для подачи на него жалобы.

Необходимо и адвокатом, и клиентам, и органам адвокатского самоуправления, чтобы был бы какой-то документ, который позволил бы объективно оценить тот уровень разумности и добросовестности адвоката при исполнении им своих профессиональных обязанностей, о котором говорится в Кодексе профессиональной этики адвоката.

Таким документом могут и должны стать «единые профессиональные стандарты оказания правовых услуг», которые должны быть разработаны Федеральной палатой адвокатов.
Эти профессиональные стандарты оказания правовых услуг не
могут быть частью Кодекса профессиональной этики адвоката, но он может указать эти стандарты в качестве критерия для оценки того, выполнил ли адвокат надлежащим образом свои обязанности перед клиентом.

Например, я представляю, что по любому гражданскому делу адвокат должен:
- выслушать и провести интервью с клиентом
- ознакомиться с имеющимися на момент обращения документами
- предложить дополнить пакет документов, если первичных документов
 недостаточно
- оказать содействие клиенту в сборе необходимых документов
- провести первичное консультирование
- провести анализ возможных вариантов защиты нарушенных прав
- оказать содействие в выборе наиболее эффективного варианта защиты прав в
 данной ситуации
- составить необходимые проекты процессуальных документов
- при необходимости произвести нужные расчеты
- изготовить процессуальные документы и ознакомить с ними клиента
- передать их в суд, если это было предусмотрено договором
- участвовать в судебных заседаниях, представляя интересы клиента
 руководствоваться занимаемой им правовой позицией
- эффективно использовать имеющиеся возможности по защите прав своего
 клиента
- информировать клиента обо всех возникающих по делу обстоятельствах, при
 необходимости запрашивать у него указания по ведению дела
 - предоставить клиенту отчет о проделанной работе

Возможно, здесь нужно что-то дополнить, но такой документ, как профессиональный стандарт оказания адвокатских услуг крайне нужен, он даст возможность применить объективные критерии к оценке работы адвоката.

Другое дело, что одни и те же действия, выполненные молодым, начинающим адвокатом и опытным юристом могут отличаться по уровню исполнения, но это уже другой вопрос, это обстоятельство не может быть основанием для привлечения адвоката к ответственности, если он выполнил минимальные требования стандартов.

Другие профессиональные стандарты
Помимо стандартов оказания адвокатами правовых услуг, вероятно должны быть приняты Федеральной палатой адвокатов и другие стандарты:
«Требования к повышению квалификации адвокатами».
«Требования, соблюдение которых необходимо при создании адвокатских образований» (на основе опыта Адвокатской палаты Ульяновской области).
«Адвокатская тайна».

Все вопросы, связанные с адвокатской тайной, с ее сохранением являются важнейшими во взаимоотношениях адвоката и его клиента.

Несомненно, что здесь имеют место и сложные этические ситуации, часто на адвоката оказывается давление, иногда у адвоката возникает противоречие между необходимостью обеспечить сохранение тайны и необходимостью защитить свои права. при конфликте с клиентом.

В настоящее время имеется много работ по этой теме, адвокатским сообществом выработаны необходимые решения, просто их нужно еще раз выверить и закрепить уже в нормах Кодекса профессиональной этики адвоката, дав адвокатам четкие и ясные ориентиры.

Глава 5. «Этические основы отношений адвоката суда, следствия и т.д.».
И эта область является источником многих конфликтных ситуаций.

Каковы допустимые формы реагирования адвоката на заведомо неправомерное поведение суда в отношении клиента или самого адвоката?

Как должны строиться личные, неслужебные отношения между адвокатом и представителями суда и правоохранительных органов?

Изложение статей этой главы должно быть простым, ясным, не допускающим неоднозначных толкований.

Глава 6. «Этические основы отношений адвоката и его процессуальных противников».
Состязательность – основа профессии адвоката, необходимый элемент его работы.

Адвокат – почти всегда представитель одной из противостоящих сторон, почти всегда он в гуще конфликта.

Необходимо указать, как быть участником конфликта и сохранять при этом профессиональное достоинство.

Как можно и нужно адвокату общаться с представителями противоположной стороны.

Какие приемы достижения положительного результата для своего клиента являются допустимыми, а какие из них не могут быть применены никогда.

Глава 7. «Адвокатура и современное информационное пространство».
Необходимость появления этой главы в Кодекса профессиональной этики адвоката связана с теми значительными изменениями, которые за последние 10 лет произошли в информационном пространстве вообще и в связи с тем, как это отразилось на адвокатуре.

Правда изменения в сознании адвокатского сообщества по информационным вопросам происходили и раньше.

Поэтому для иллюстрации этой мысли я хотел бы начать с упоминания двух решений Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных за 1901 и за 1912 годы.

В первом случае, Совет наложил дисциплинарное взыскание на одного присяжного поверенного за то, что тот разместил в газете свое объявление о том, что он сменил свое место жительства и теперь принимает клиентов по новому адресу.

Совет посчитал такое объявление недопустимой рекламой, потому что этот присяжный поверенный, поместив свое объявление в газете, получил неоправданное преимущество перед всеми остальными петербургскими присяжными поверенными, которым размещение объявлений о своей деятельности было воспрещено.

А в 1912 году этот же Совет дал согласие, уже, правда, по предварительному запросу другого присяжного поверенного на публикацию объявления в такой же ситуации.

Как видим, информационные вопросы всегда волновали адвокатов, это и понятно, потому, что это всегда было способом заявить о себе, способом привлечь клиентов, а, соответственно, и обеспечивало заработок адвокатам.

В этом смысле, все эти вопросы актуальны и сейчас.

Пожалуй, нормы Кодекса, касающиеся информационных вопросов, устарели более всего.

На мой взгляд, он содержит ряд неоправданных ограничений для адвокатов.

Это влечет несколько последствий.

Соблюдающие все предписания Кодекса профессиональной этики адвоката, оказываются неконкурентноспособны по отношению к «вольным юристам», которые не имеют никаких этических ограничений на рекламирование своих услуг.

Это влечет отток от адвокатов клиентов и их «перехват» «вольными юристами».

Понимая чрезмерную строгость некоторых норм Кодекса профессиональной этики адвоката в этой области, Советы «закрывают глаза» на эти отступления, что тоже не очень хорошо.

Это означает, что на практике реально отсутствует какое-либо регулирование этих важных вопросов.

А необходимость в таком регулировании, безусловно, есть, потому, что, сняв необоснованные ограничения, приведя наши нормы в соответствие с современным информационным пространством, мы должны установить и разумные ограничения.

Например, известны случаи рекламирования адвокатских услуг путем нанесения надписей на асфальт или на полы торговых центров, имеют место и такие способы, как разбрасывание визиток со своими координатами в суде, следственном изоляторе и т.п.

Глава 8. «Адвокатура и адвокатская тайна».
Важность отражения в Кодексе профессиональной этики адвоката вопросов, связанных с адвокатской тайной настолько очевидна, что я не буду останавливаться на этом.

Четвертая «экстремистская мысль»:
Ныне существующая процедура возбуждения, рассмотрения и обжалования решений по дисциплинарным делам неразумна, несправедлива и, возможно, даже не вполне отвечает действующего российскому законодательству, поэтому она должна быть изменена.

Глава 11. «Правила дисциплинарного производства».
К этой, «дисциплинарной», части ныне существующего Кодекса профессиональной этики адвоката у меня больше всего претензий.

Меня не устраивает даже его название – «Процедурные основы дисциплинарного производства».

Если есть «Основы», то, следовательно, должны быть разработаны и приняты и акты, полностью регулирующие этот важнейший, как для адвокатского сообщества, так и для клиентов вопрос.

Но никаких других актов, как мы знаем, нет, хотя какая-то честность в обозначении этого раздела ныне действующего Кодекса есть – имеющееся нормативное регулирование явно неполное.

Этот раздел оставляет ощущение какой-то «недоделанности», хотя понятно, что это был первый опыт такого регулирования.

Вначале своего анализа этого важного вопроса, хочу напомнить, что адвокатская палата – это негосударственная, некоммерческая организация, но организация особая, созданная не исключительно по желанию свих учредителей, а созданная в силу требований Закона – в каждом субъекте Федерации должна быть создана одна Адвокатская палата.

Она, также в соответствие с Законом, наделяется рядом государственно-публичных функций:
- определение порядка назначения адвокатов по требованиям следственных и судебных органов
- назначение адвокатов по ст. 50 ГПК РФ
- организация бесплатной юридической помощи
- наделение соискателей статусом адвоката
- рассмотрение жалоб на действия или бездействия адвокатов
- ряд других вопросов

Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», с одной стороны, установил особый порядок привлечения адвокатов к дисциплинарной ответственности, передал эту функцию территориальному Совету адвокатской палаты, а высшему органу адвокатского сообщества России – съезду общероссийской некоммерческой организации – Федеральной палате адвокатов – предоставил право устанавливать правила возбуждения дисциплинарных дел, дисциплинарного производства, применения мер дисциплинарного воздействия, установленных Законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Но при этом, абсолютно очевидно, что устанавливаемые Федеральной палатой адвокатов на основании этого полномочия правила дисциплинарного производства должны также соответствовать общероссийскому законодательству о рассмотрении жалоб и заявлений граждан и юридических лиц в части необходимости обеспечения как минимум того же уровня гарантий их прав, который установлен нашим законодательством.

К числу таких специальных, основополагающих законодательных актов в этой области относятся:

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968 г. "О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан" (в редакции от 4 марта 1980 г.) в части не противоречащей Конституции Российской Федерации, и Закон Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан".

В суд в соответствие со ст. 2 Закона РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" могут быть обжалованы коллегиальные и единоличные действия, указанные в стать 2 этого Закона:

Статья 2. Действия (решения), которые могут быть обжалованы в суд

К действиям (решениям) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений и должностных лиц, государственных служащих которые могут быть обжалованы в суд, относятся коллегиальные и единоличные действия (решения), в том числе представление официальной информации в результате которых:

нарушены права и свободы гражданина;
созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод;
незаконно на гражданина возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к какой-либо ответственности.
К сожалению, нормы ныне действующего Кодекса профессиональной этики адвоката не соответствуют по многим важнейшим параметрам этим базовым законодательным актам.

Недостатки существующей системы дисциплинарного производства
Попробуем «пройтись» по всей цепочке дисциплинарного производства и объективно оценим ее справедливость и разумность, а также сравним нормы нашего Кодекса профессиональной этики адвоката с нормами российского законодательства о рассмотрении жалоб и заявлений, помня о том, что государством нам была делегирована одна из публично-правовых функций и мы этим связаны.

Возбуждение дисциплинарного производства
По поступившей жалобе дисциплинарное производство может быть возбуждено или в его возбуждении может быть отказано, то есть, можно отказать в рассмотрении жалобы по существу, по принципу «есть жалоба – есть проблемы, нет жалобы – нет проблемы».

Сравним с «общегражданским» законодательством – любая жалоба (кроме анонимных) подлежит рассмотрению.

Как указано в пункте 1 ст. 21 Кодекса профессиональной этики адвоката:

«Президент палаты отказывает в его возбуждении, возвращает эти документы заявителю, указывая в письменном ответе мотивы принятого решения, а если заявителем является физическое лицо, разъясняет последнему порядок обжалования принятого решения».

Я за 10 лет не видел ни одного документа об отказе в возбуждении дисциплинарного производства, в котором бы президент адвокатской палаты разъяснял бы порядок обжалования своего решения, и, нужно сказать, что это вовсе не «недоработка» президента Адвокатской палаты Санкт-Петербурга Е.В.Семеняко или какого-то другого президента адвокатской палаты!

Оказывается все просто - порядок обжалования решения президента Адвокатской палаты Кодексом профессиональной этики адвоката не установлен, в настоящее время этот «порядок» попросту отсутствует!!!

Кстати, и указание в нашем Кодексе на то, что такое разъяснение дается только физическому лицу также не основано на действующем законодательстве.

Кодексом профессиональной этики адвоката нормативно установлена система, когда органы адвокатского самоуправления отказывают в приеме жалобы только в зависимости от личности заявителя.
«…Не могут являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства жалобы, обращения, представления лиц, не указанных в пункте 1 настоящей статьи».

Это положение нашего Кодекса, к сожалению, также явно не соответствует действующему законодательству.

 К счастью, такая, очень спорная, правовая конструкция – только наше, исключительно «адвокатское», изобретение, другие пока «не догадались».

Наш Кодекс профессиональной этики адвоката почему-то устанавливает основания для отказа в возбуждении дисциплинарного производства (а это только начало процедуры рассмотрения жалобы по существу) в зависимости от того, кто представил сведения о предполагаемом нарушении адвокатом своих профессиональных обязанностей при осуществлении адвокатской деятельности.

На основании одних и тех же фактических обстоятельств, которые были бы изложены либо клиентом, либо следователем, дисциплинарное производство может быть возбуждено или в его возбуждении может быть отказано, и, формально, такая нелепая ситуация соответствует нормам нашего Кодекса.

Это пример того, как нелюбовь к «следователям вообще» была воплощена в конкретную, очень сомнительную, процессуальную норму.

Например, предположим, что это было сообщение о том, что адвокат пришел на следственное действие в нетрезвом виде с приложением всех документов следователем и просто жалоба клиента.

В первом случае – откажем (только потому, что к нам обращается следователь), а во втором возбудим дисциплинарное производство – потому что клиент жалуется на своего адвоката.

А еще наш Кодекс позволяет отказать в возбуждении потому, что не приложены доказательства (хотя объяснения самого заявителя уже сами по себе являются доказательствами и ситуация, когда к жалобе «не приложены доказательства» невозможна в принципе), или приложенные доказательства не убедили президента адвокатской палаты в том, что заявитель представил недостаточно «хорошие» доказательства.
 То есть, по нашему Кодексу можно еще на стадии принятия жалобы сказать заявителю – «не буду рассматривать твою жалобу, потому что и так все ясно, все равно откажем, потому что у тебя «плохие» доказательства»!

 «Плохие» доказательства могут быть основанием для отказа в удовлетворении жалобы, но не могут быть основанием для отказа в ее принятии.

Представляете, насколько облегчилась бы жизнь нашей судебной системы, если бы суд мог бы отказать истцу в приеме искового заявления со ссылкой на «плохое качество» представленных им доказательств, освободив тем самым себя от рассмотрения иска по существу!

Авторами Кодекса выдвинут и воплощен в тексте ошибочный тезис о том, что жаловаться на адвоката может только его клиент, суд, другой адвокат, и, в силу Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», территориальный орган юстиции!

Они почему-то считают, что адвокат при исполнении профессиональных обязанностей может нанести вред только тем, с кем он состоит в договорных отношениях.

Почему не подлежит рассмотрению жалоба, например, секретаря судебного заседания или представителя другой стороны, которого в ходе процесса, по их мнению, оскорбил адвокат, почему не является основанием для возбуждения дисциплинарного производства сама по себе жалоба следователя на адвоката, пришедшего на следственное действие в нетрезвом виде и т.д.?

Почему адвокат может жаловаться на прокурора, в отношении которого также существует особая процедура привлечения к дисциплинарной ответственности, а вот прокурор нашим Кодексом лишен такой возможности? Чем объяснить такую «ассиметрию»?

Нам, наверное, скажут, что это делается «для защиты адвокатов», но для защиты адвокатов должно быть объективное и справедливое рассмотрение дисциплинарных дел, потому что возбуждение дисциплинарного производства вовсе не является каким-либо актом, устанавливающим хоть какую-то вину адвоката.

Думаю, что мы, адвокаты, очень бы «обиделись бы» и подняли бы ужасный «вой», если какой-нибудь орган отказался бы принимать наши жалобы, написав в своем Регламенте – «от адвокатов жалоб не принимать»!

Установление в нашем Кодексе профессиональной этики адвоката нормы, разрешающей отказ в приеме жалобы исключительно в зависимости от субъекта ее подавшего, находится в явном противоречии с основами нашего законодательства.

Нам могут сказать, что у заявителя есть возможность попросить территориальный орган юстиции внести представление или попросить об этом вице-президента Адвокатской палаты.

Но это также ущемляет права заявителей, потому что ставит саму возможность подачи жалобы в зависимость от усмотрения или волеизъявления третьих лиц – территориального органа юстиции или вице-президента Адвокатской палаты.

А как регулируется нашим Кодексом профессиональной этики адвоката сама форма возбуждения дисциплинарного производства?

Надеюсь, что удивлю, если скажу – «никак»!

Решение о возбуждении дисциплинарного производство не обязано быть мотивированным, начиная эту серьезную, даже, как мы говорим, «квазисудебную» процедуру, нет необходимости соблюдать какую-то форму, не нужно выносить никаких мотивированных постановлений, достаточно просто резолюции – «возбудить» или «отказать».

Я с большим уважением отношусь к нашему адвокатскому президентскому корпусу, но все-таки не готов считать их людьми, чьи решения всегда настолько мудры, что нет никакой необходимости в вынесении ими мотивированных решений.

Говоря о «квазисудебном» характере дисциплинарного производства, я имею в виду только то, что Совет Адвокатской палаты не входит в судебную систему, а вот вопросы он разрешает абсолютно правовые, в некоторых случаях даже носящих преюдициальный характер.

Например, не усмотрев нарушений в действиях адвоката при выполнении поручения, Совет тем самым предрешает судьбу иска о возврате гонорара в случае неудовлетворенности работой адвоката со стороны клиента.

И в соответствие с нашим Кодексом профессиональной этики адвоката это решение Совета не может быть обжаловано клиентом, это окончательное, ничем непоколебимое решение.

По аналогии можно говорить об ограничении права на доступ к правосудию, в нашем случае к особому, «адвокатскому правосудию».

Полагаю, что дисциплинарное производство (то есть вообще начало рассмотрения жалобы) должно возбуждаться практически во всех случаях, кроме ограниченного числа ситуаций, когда жалоба является неприемлемой по тем же основаниям, когда возможен отказ в принятии жалобы государственными органами.

Отказ же в возбуждении дисциплинарного производства должен быть мотивированным и заявитель должен иметь право на его обжалование, а порядок обжалования отказа в возбуждении дисциплинарного производства должен быть указан в самом Кодексе.

Начало дисциплинарного производства
Следующий этап как бы есть, но его как бы и нет, потому, что по Кодексу получается, что следующим этапом после возбуждения дисциплинарного производства является сразу же рассмотрение дела Квалификационной комиссией.

Как сказано в статье 23 Кодекса, которая идет сразу же после статьи 22, посвященной возбуждению дисциплинарного производства:

 «Дисциплинарное дело, поступившее в квалификационную комиссию адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, должно быть рассмотрено не позднее двух месяцев» и дальше идет описание того, как должна рассматривать дело Квалификационная комиссия.

Что происходит после «возбуждения дисциплинарного производства» до «поступления материалов» на заседание Квалификационной комиссии Кодекс нам ничего не говорит.

Как мы знаем, «по жизни», осуществляется некое «расследование», происходит «проверка», ознакомление адвоката с поступившей жалобой, приобщение документов, сбор доказательств, составление проекта Заключения, заявитель должен быть ознакомлен с представленными адвокатом в свое оправдание документами до начала рассмотрения дела Квалификационной комиссией и т.д.

Это важные процессуальные действия, которые существенно влияют на исход дела, нашим Кодексом профессиональной этики адвоката никак не регламентируются - то ли эти действия необязательны, то ли они малозначимы, хотя, наверное, просто не подумали.

Нужно, чтобы в новом Кодексе профессиональной этики адвоката появилась бы отдельная статья, регламентирующая эту подготовительную стадию дисциплинарного производства.

Нужно, чтобы там была прямо обозначена фигура того представителя адвокатского сообщества или Квалификационной комиссии, который осуществляет проверку жалобы, осуществляет сбор документов, получает объяснения сторон дисциплинарного производства, готовит проект Заключения Квалификационной комиссии, чтобы был бы определен его процессуальный статус, обозначены его права и обязанности.

Здесь же должна быть закреплена обязанность адвоката в случае возбуждения дисциплинарного производства дать, например, в пятидневный срок объяснения, представить запрошенные документы.

Невыполнение этой обязанности должно рассматриваться как неуважение к адвокатскому сообществу, неисполнение адвокатом его статусной обязанности по отношению к адвокатскому сообществу и само по себе должно влечь привлечение к дисциплинарной ответственности, а также влечь неблагоприятные процессуальные последствия для такого адвоката.

У представителя Квалификационной комиссии должно быть право и на него может быть возложена такая обязанность - собирать дополнительные доказательства, устанавливающие объективную картину, а не ограничиваться только доводами заявленной жалобы.

Такая позиция основывается на том, что, помимо объективного рассмотрения жалобы в заявленных пределах, у адвокатского сообщества есть необходимость осуществлять функцию «самоочищения» своих рядов и не всегда она совпадает с интересами заявителя, который, кстати, вовсе и не обязан об этом заботиться.

Рассмотрение дела Квалификационной комиссией
Я уже говорил о наличии в действующем Кодексе большого числа мелких нелепостей, приведу еще одну из них, закрепленную в статье 23 Кодекса:

«…Перед началом разбирательства все члены квалификационной комиссии предупреждаются о недопустимости разглашения и об охране ставших известными в ходе разбирательства сведений, составляющих тайну личной жизни участников дисциплинарного производства, а также коммерческую, адвокатскую и иную тайны».

Да еще, наверное, это нужно и отражать в протоколе заседания Квалификационной комиссии!

Представляете, в каждом заседании, перед каждым делом, оказывается, нужно всех членов Квалификационной комиссии предупреждать «о недопустимости разглашения и об охране ставших известными в ходе разбирательства сведений, составляющих тайну личной жизни участников дисциплинарного производства, а также коммерческую, адвокатскую и иную тайны», как будто бы им это не было ранее известно!

Квалификационная комиссия в том виде, в котором она сейчас существует и действует на основании Закона и нашего Кодекса профессиональной этики адвоката – довольно странный орган, не имеющий аналогов в нашей правовой системе.

Во-первых, в нем странно соединение экзаменационной и функции осуществления дисциплинарного производства, но тут ничего пока не поделаешь, так написан Закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Но не менее странным является обозначение компетенции Квалификационной комиссии.

Она сочетает в себе полномочия следственного органа, потому что осуществляет определенные «квазиследственные» действия.

Она же, как и суд присяжных, выносит суждение по факту, хотя в отличие от классических присяжных состоит из профессиональных юристов, из людей, которые по своему статусу обязаны иметь высшее юридическое образование.
Она же, имеет признаки органа первой инстанции, хотя и в этом качестве ее полномочия вызывают возражения.

Юридическая сила заключений Квалификационной комиссии, установленной Кодексом
Совет адвокатской палаты, имеет право пересмотреть решение Квалификационной комиссии, в случае «если фактические обстоятельства комиссией установлены правильно, но ею сделана ошибка в правовой оценке деяния адвоката или толковании закона и настоящего Кодекса».

Вместе с тем, ее Заключение Квалификационной комиссии в случае принятия ею Заключения о «о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действии (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) настоящего Кодекса либо вследствие надлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителем или адвокатской палатой;» . пересмотрено быть не может даже Советом Адвокатской палаты.
Такое решение Квалификационной комиссии не только не может быть отменено Советом, но оно является окончательным и для заявителя, потому что никакого механизма оспаривания такого решения Квалификационной комиссии у него нет!

Здесь опять тот же синдром «окончательности решения» этого, конечно, очень уважаемого, но все-таки не обладающего монополией на абсолютную истину, органа как Квалификационная комиссия.

Предположение о том, что абсолютно все решения Квалификационной комиссии настолько правильны, что не подлежат никакому обжалованию или хотя бы пересмотру Советом как вышестоящей инстанцией, вызывает обоснованное сомнение в правомерности такой конструкции, предлагаемой авторами Кодекса.

Надуманной является процедура голосования бюллетенями на заседаниях Квалификационной комиссии.

В чем смысл именно такой процедуры, почему на Совете открытое голосование и оно обеспечивает принятие правильного решения, а на заседании Квалификационной комиссии нужно голосовать бюллетенями – непонятно, тем более, что они нигде и никогда не могут даже быть предъявлен в силу норм Кодекса профессиональной этики адвоката, навряд ли кто-то сможет логично объяснить и эту правовую конструкцию.

Рассмотрение дисциплинарного дела Советом Адвокатской палаты
В принципе, оно у меня вызывает меньше возражений за исключением того, что Кодекс профессиональной этики адвоката не содержит нормы, в достаточной степени регламентирующие эту стадию дисциплинарного производства и права его участников.

Принципиально неправильным я считаю другое правило, установленное действующим Кодексом профессиональной этики адвоката – обжаловать решение Совета в случае несогласия с ним может только одна сторона дисциплинарного производства – адвокат, а другая сторона непонятно по каким основаниям нашим Кодексом лишается такого права.

Это - явно несправедливая, незаконная конструкция, закрепляющая неравенство участников дисциплинарного производства.

И здесь наш Кодекс профессиональной этики адвоката закладывает принцип «окончательности решения» уже Совета Адвокатской палаты для заявителя, в то время как адвокату предоставляется право обжалования решения Совета.

А то, что этот принцип действует только в отношении одной стороны, еще более подчеркивает его «противоправность».

Я еще дополнил бы эти статьи указанием на право Совета на пересмотр решений Квалификационной комиссии, и, конечно, убрал бы норму, в соответствие с которой Совет не вправе пересмотреть решение Квалификационной комиссии об отсутствие в действиях адвоката нарушений Кодекса профессиональной этики адвоката, в случае, если Совет придет к противоположному выводу.

Иначе решение Совета предопределено, а он сам превращается просто в «штампующий» орган, я не знаю, что будет, если члены Совета возьмут и проголосуют против прекращения дисциплинарного производства вопреки решению Квалификационной комиссии.

Система допустимых доказательств при рассмотрении дисциплинарных дел
Исход любого дела зависит как от фактических обстоятельств, так и от той системы доказательств, которая принята в данном процессе.

Человечество знало и римский судебный процесс, и инквизицию, и судебные ордалии, и закрытое канцелярское производство, и гласный, устный и непосредственный процесс.

Организуя дисциплинарное производство, мы должны выбрать свою систему допустимых доказательств, обозначить свою систему их оценки с учетом необходимости справедливого, объективного, состязательного разбирательства, с предоставлением участникам дисциплинарного производства равных возможностей.

Полагаю, что в обновленном Кодексе профессиональной этики адвоката должна появиться статья о доказательствах, которые могут быть использованы в дисциплинарном производстве, порядке их предоставления и т.п.

Этот вопрос сейчас не урегулирован надлежащим образом, практика каждого Совета носит индивидуальный характер, особенно это необходимо сделать в новом Кодексе профессиональной этики адвоката с учетом развития новых информационных технологий и появлением новых видов доказательств.

Спорные решения, заложенные в Кодекс
Мне кажется спорным, а на самом деле, малоприемлемой, конструкция, заложенная в пункте 4 статьи 23 и в пункте 4 ст. 24, в соответствие с которыми Квалификационная комиссия или Совет принимают решение «о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отзыва жалобы, представления, сообщения либо примирения лица, подавшего жалобу, и адвоката».

Считаю принципиально неправильным прекращение дисциплинарного дела только на основании волеизъявления заявителя и отзыва им своей жалобы.

Помимо интереса заявителя существует еще и интерес адвокатского сообщества по поддержанию необходимого уровня дисциплины среди своих членов.

В случае прекращения дисциплинарного производства, получается, что адвокатское сообщества никак не реагирует на нанесение ему репутационного урона, не дает никакой этической оценки неправомерному поведению своего члена.

Сам факт примирения, урегулирование конфликта с клиентом, возврат ему спорной суммы и иные подобные действия, безусловно, должны приветствоваться и учитываться при назначении меры наказания за совершение адвокатом дисциплинарного проступка.

Но я считаю категорически неправильным прекращение вообще дисциплинарного производства.

Мне как-то неловко напоминать, что в соответствие с теорией государства и права деяние, содержащее признаки того или иного проступка считается оконченным в момент совершения действий, составляющих объективную сторону этого деликта.

Это правило действует практически для всех отраслей нашего права, непонятно, почему в нашем Кодексе профессиональной этики адвоката закреплено другое решение.

Да и вспоминая нашу дисциплинарную практику, я с легкостью могу привести фамилии адвокатов, в отношении которых в течение нескольких месяцев от разных клиентов поступало не менее десятка жалоб на каждого из них, и которые, как это ни было удивительно, на каждое заседание Совета, рассматривавшего их дисциплинарные дела, приносили заявления клиентов об отзыве жалоб.

Формально, по нашему Кодексу, эти адвокаты должны были считаться не привлекавшимися к дисциплинарной ответственности, а по совести, «на них клейма негде ставить».

Административное расследование президента адвокатской палаты
Нужно продумать и заложить в новый Кодекса профессиональной этики адвоката эффективный механизм обеспечения и корпоративного интереса адвокатского сообщества по выполнению функции «самоочищения» своих рядов от недобросовестных адвокатов.

Возможно, практическую реализацию этой функции следует возложить на президента адвокатской палаты, предоставив ему право в необходимых случаях проводить свое самостоятельное административное расследование или оказывать заявителю содействие в получении тех или иных документов или доказательств, которые ему по объективным причинам недоступны.

«Не додумал»
Написав все вышеизложенное, я понимаю, что еще не все «додумал», что есть еще ряд вопросов по совершенствованию Кодекса профессиональной этики адвоката, которые невозможно решить без изменения Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Некоторые вопросы невозможно решить, не урегулировав проблему одновременного существования адвокатуры и так называемых «вольных юристов», потому что самые строгие меры, самые строгие профессиональные требования к адвокатам могут оказаться бессмысленными в случае, если у недобросовестных адвокатов, лишенных статуса, будет существовать возможность уйти в «вольные юристы».

Я «не додумал» и вопрос о возможном расширении мер дисциплинарной ответственности, которые могли бы быть применены к адвокату.

Я еще, наверное, расширил бы компетенцию Совета Адвокатской палаты и отнес бы к его подведомственности рассмотрение споров о гонорарах, как это имеет место во многих странах.

Возможно, ввел бы для каких-то категорий дисциплинарных дел упрощенный порядок их рассмотрения.

Возможно, пересмотрел бы саму систему и сделал бы Квалификационную комиссию первой инстанцией по рассмотрению дисциплинарных дел, а Совет наделил бы полномочиями второй инстанции, с правом пересмотра решений Квалификационной комиссии.

Заранее приношу свои извинения авторам Кодекса профессиональной этики адвоката за иногда излишне полемический тон, я хорошо знаю их и с большим уважением отношусь к их труду.

Кроме того, у авторов Кодекса профессиональной этики адвоката есть один неотразимый аргумент – это не они, а все мы почти десять лет вполне благополучно пользовались результатами их интеллектуального труда.

Я понимаю, что не все написанное мною, - бесспорно, даже, возможно, что не все предлагаемое – разумно.

Вполне допускаю, что даже из разумного, не все может быть принято по объективным, а, зачастую, и субъективным причинам, и даже приблизительно представляю, кто и что по этому поводу может сказать.

Но даже если при создании нового Кодекса профессиональной этики адвоката будет отвергнуто все написанное мною, а будет принята и инкорпорирована в каждую статью обновленного Кодекса всего одна мысль – «КАЖДЫЙ АДВОКАТ ОБЯЗАН БЫТЬ ПРИЛИЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ!», то у меня будут серьезные основания считать, что петербургская адвокатура внесла свой достойный, вклад в создание нового Кодекса профессиональной этики адвоката.

Послесловие
Я подготовил свою статью «Каждый адвокат обязан быть приличным человеком» еще до того, как в № 17 «Новой Адвокатской газеты» и на сайте ФПА были опубликованы предложения по изменению Кодекса профессиональной этики адвоката, разработанные Рабочей группой ФПА.

Знаю и отношусь с большим уважением ко всем ее членам, но, несмотря на это, я не во всем с ними готов согласиться по ряду принципиальных вопросов.

Главная позиция, по которой я с ними расхожусь, состоит в том, что я считаю, что прежде, чем предлагать конкретные, зачастую, локальные, а иногда просто вкусовые или просто редакционные изменения, адвокатскому сообществу необходимо определить свои принципиальные позиции, свою идеологию изменений Кодекса профессиональной этики адвоката.

Предложениям по изменению Кодекса профессиональной этики адвокатов, на мой взгляд, должен был бы предшествовать анализ всей десятилетней практики применения Кодекса профессиональной этики адвокатов и разработка на этой основе Концепции изменения Кодекса профессиональной этики адвокатов.
При проведении этого анализа я постарался бы уяснить вопрос о том, какие достоинства и недостатки Кодекса выявила практика, что следует признать удачным, а, какие положения Кодекса ошибочными или не соответствующими реалиям окружающего мира, или важному для нас вектору отношений с теми или иными органами.

Кроме того, необходимо внесение и таких поправок в Кодекс профессиональной этики адвокатов, которые отражали бы произошедшие за десять лет, прошедших с момента его принятия, как в адвокатском сообществе, так и в окружающем нас мире изменения.

Примером не очень удачной правовой конструкции, предлагаемой Рабочей группой ФПА может служить предложение о создании Комиссия по этике Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации с такими полномочиями, которые ставят этот орган и над Советом ФПА, и над Советами региональных адвокатских палат, хотя само по себе создание такой Комиссии как вспомогательного, рабочего органа Совета ФПА не вызывает никаких возражений.

Другим примером неудачного предложения Рабочей группы я назвал бы их предложение об установлении в Кодексе особого порядка привлечения к дисциплинарной ответственности адвокатов - президентов адвокатских палат.

Во-первых, это сейчас не самый актуальный вопрос.

Во-вторых, изъятие адвокатов-президентов палат из общего порядка возбуждения дисциплинарных дел не может быть принято просто потому, что оно противоречит Закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Есть в предложениях Рабочей группы и просто неудачные формулировки.

«Сотрудничество с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, в ходе осуществления адвокатской деятельности несовместимо со статусом адвоката».

Это неудачная формулировка, потому что сразу же возникает вопрос о том, как определить, во-первых, то время, когда «осуществляется адвокатская деятельность», а, во-вторых, если будет признано, что «адвокатская деятельность» не осуществляется 24 часа в сутки, то такая формулировка позволяет адвокату сотрудничать с органами «осуществляющими оперативно-розыскную деятельность» в свободное от «осуществления адвокатской деятельности» время.

«При использовании адвокатом права на отпуск (отдых) он должен принять меры к обеспечению законных прав и интересов доверителя»

Неудачная, не вполне конкретная и, может быть, даже вредная формулировка.

Если ее буквально прочитать, то она в такой редакции дает возможность «уйти в отпуск», если адвокат «предпринял» меры к обеспечению законных прав и интересов доверителя», но он ни за что не отвечает, если эта попытка оказалась неудачной, и ему не удалось найти себе замену или договориться с судом об отложении слушания дела.

Авторы этой поправки предлагают нам заниматься оценкой того, имел ли место какой-то процесс, вместо того, чтобы адвокат бы отвечал за результат своих действий – реальное обеспечение или необеспечение «законных прав и интересов доверителя».

В их редакции принятие каких-то мер уже освобождает адвоката от ответственности, независимо от успеха или неуспеха предпринятых им усилий по «обеспечению законных прав и интересов доверителя».

Иногда предложения Рабочей группы ФПА выходят за рамки вопросов, которые могут быть урегулированы Кодексом профессиональной этики при отсутствии базового регулирования этих вопросов в Законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Это замечание относится как к некоторым спорным, так и ко вполне разумным и, по существу, абсолютно правильным предложениям Рабочей группы ФПА.

Уверен, что, как по поводу моей статьи «Каждый адвокат обязан быть приличным человеком», так и по поводу предложений Рабочей группы ФПА российскими адвокатами еще будут высказаны различные суждения и оценки.

Скорее всего, в наш адрес адвокатами будут высказаны и критические замечания.

Поэтому очень хотел бы по результатам этой дискуссии еще раз поучаствовать в обсуждении этих очень важных для всего адвокатского сообщества вопросов на страницах «Новой Адвокатской газеты», и, надеюсь, что редакцией, несмотря на то, что я и так занял своей статьей много ценного «газетного пространства», мне еще будет предоставлена такая возможность.