|
Корпорация ТАЙНЫ АДВОКАТСКОГО БЮРОСоображения из резонансных публикаций вокруг «документов от адвоката Ивлева»
 Анализ возможных уроков из сообщений в средствах массовой информации о предполагаемом раскрытии информации, составляющей адвокатскую тайну, адвокатом Павлом Ивлевым, из последовавших разъяснений руководства адвокатского бюро «АЛМ Фельдманс» и из комментариев лидеров адвокатского сообщества.
В данной статье я не позволю себе выводов по обстоятельствам конкретного дела. Я убежден, что выносить взвешенные суждения по допустимости действий адвоката было бы правильней лишь на основании изучения обстоятельств, сопутствующих предполагаемым нарушениям. Если речь идет об оценке профессионального поведения членов профессиональной корпорации, миссию всестороннего исследования обстоятельств следует выполнять специальным органам сообщества в рамках установленных процедур, гарантирующих эффективность исследования и обоснованность суждений.
Из комментариев Г.М. Резника вытекает, что таких исследований и разбирательства в отношении данного резонансного дела, скорее всего, в московской палате не будет.
А жаль.
Во-первых, представление авторитетной реакции профессионального сообщества помогло бы в установлении ориентиров поведения любых других адвокатов. Ведь каждому практикующему юристу хотелось бы состоять в той корпорации, которая помогает ему быть более успешным в реализации своих профессиональных устремлений. Залог «в этой профессии более успешен тот, кто порядочен» обретает особую ценность, когда границы этой порядочности понятны и приняты коллегами.
Во-вторых, адвокатура упускает возможность более эффективно среагировать на опубликованные факты, затрагивающие репутацию ее собственных членов. Не так часто вопросы внутренней профессиональной кухни попадают в сферу широкого общественного интереса. Юридическая профессия в России страдает от дефицита доверия со стороны сообщества потребителей. Контроль «внешних сообщений» приобретает в таких условиях повышенное значение.
В-третьих, повод для сожаления: способность быть сильной саморегулируемой корпорацией в значительной степени зависит от наличия процедур и механизмов, позволяющих адвокатуре вершить свое профессиональное правосудие. Привилегия саморегулирования подразумевает применение к корпорации общих требований эффективности власти: устанавливаем правила, исполняем правила и принуждаем к их исполнению. Дисциплинарное производство позволяет, опираясь на общие принципы справедливого разбирательства, как принять во внимание особые интересы заинтересованных сторон, вытекающих из особенностей адвокатской деятельности (конфиденциальность, нацеленность на защиту интересов доверителей), так и выполнить другую важную функцию, а именно – обеспечивать соблюдение членами корпораций тех стандартов, которые предопределяют доверие потребителей к субъектам квалифицированной юридической помощи. Если не будем эффективно судить себя мы, то могут судить нас, причем с большой вероятностью – менее эффективно и деликатно.
Самое убедительное ответное сообщение звучало бы так: «Наши правила позволяют обеспечить качество услуг; а если их нарушение приводит к негативным последствиям для доверителей и (или) подрывает доверие ко всем членам корпорации, то мы можем эффективно на это среагировать».
Какие же уроки для будущего российской адвокатуры можно почерпнуть из рассматриваемой ситуации?
Урок первый – детализация предмета адвокатской тайны
Очевидно, что пределы адвокатской тайны требуют более детального, понятного определения, которое должно одинаково пониматься как адвокатами, так и их потенциальными доверителями.
По справедливому замечанию Ю.С. Пилипенко, данному в форме комментария порталу Право.RU, обязанность адвоката по сохранению информации, доверенной клиентом, возникает с момента обращения к адвокату. Из этого следует, что такая обязанность не обусловлена заключением соглашения об оказании юридической помощи. Иными словами, любое лицо, обращающееся к адвокату, может рассчитывать на иммунитет даже в том случае, если по результатам такого обращения соглашение по условиям работы адвоката не будет достигнуто. Данный принцип, возможно, потребует более вдумчивого определения понятия «доверитель» в Кодексе профессиональной этики (см. примечание к ст. 6).
В частности, в круг лиц, подлежащих защите привилегией адвокатской тайны, могут попадать и иные лица, чьи интересы могут оказаться нарушенными разглашением самого факта обращения к адвокату за помощью. Следовательно, не исключена и необходимость расширения круга тех лиц, которые могут требовать возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката, нарушившего тайну. С практической точки зрения описываемые проблемы очень хорошо знакомы тем адвокатам, которые оказываются вовлечены в оказание помощи группе лиц и организаций со схожими интересами.
Устойчивой тенденцией зарубежного профессионального права, которая, по моему убеждению, не должна остаться без внимания в процессе развития российской адвокатуры, является все более глубокая детализация принципа верховенства закона и нравственности (порядочности) над волей доверителя: «все для клиента, но в рамках права». Применительно к адвокатской тайне такая детализация подразумевает расширение и уточнение признаков тех обстоятельств, когда адвокат, защищающий свой разумный профессиональный интерес и тем самым защищающий репутацию своей профессиональной корпорации, может и должен допустить отступления от принципа конфиденциальности. Адвокаты, принимающие поручения, предмет которых подразумевает содействие нарушению закона, а затем апеллирующие к профессиональной тайне, наносят своим доверителям, своей профессиональной репутации и разумным профессиональным интересам, равно как и своим коллегам по цеху, несопоставимо больший ущерб, нежели профессионалы, осуждаемые за «стукачество» со ссылкой на сомнительные нормы иной, отнюдь не адвокатской, этики.
Именно в России, где право и правосудие чаще, чем в странах с более устойчивыми правовыми традициями, должны буквально отвоевывать доверие общества (и, увы, государства) как инструменты реализации и защиты своих интересов, требуется кристаллизация миссии профессиональных независимых советников по вопросам права. Бескомпромиссность в отношении нарушителей представляется наиболее значимой гарантией того, что в непростом диалоге с государством адвокатура может отстоять свои привилегии.
Урок второй – дисциплинарное производство.
Привилегия корпоративного правосудия в адвокатуре служит нескольким целям.
Защита интересов доверителей, затронутых неадекватным профессиональным поведением адвоката – лишь одна из таких целей, хотя именно достижение этой цели оказывается все в большей мере в центре внимания совершенствования процедур рассмотрения жалоб на адвокатов в мировой практике. Профессиональные корпорации очень заинтересованы в поддержании доверия сообщества потребителей к корпорации в целом. Именно поэтому мы все чаще наблюдаем успешные опыты расширения юрисдикции корпорации на экономические споры с доверителями. Государства охотно делегируют функцию разрешения споров специальным судебным и квазисудебным органам корпорации, разумно предполагая, что соображения ложно понятой «корпоративной солидарности» не помешают в рамках сбалансированной и эффективной процедуры не просто дать оценку соблюдению адвокатом профессиональной этики, но и обеспечить клиенту эффективные инструменты возмещения вреда, причиненного непрофессиональным поведением адвокатов. Гарантией доверия к такой системе является в значительной мере убежденность государства в том, что именно профессиональная корпорация в заботе об общей репутации и статусе корпорации в целом способна такие процедуры создавать, поддерживать, культивировать и настраивать на удобство клиентов.
Общий уровень удовлетворенности оказанной юридической помощью в России (критически низкий, в особенности – в сфере услуг для бизнеса) не коррелируется с количеством правовых процедур в отношении адвокатов. Клиенты предпочитают иные, в том числе, латентные и неправомерные способы в поиске сатисфакций. Это свидетельствует о том, что процедуры оказываются неадекватны запросам клиентского сообщества. Косвенное подтверждение обоснованности такого вывода: страхование профессиональной ответственности адвокатов не актуализируется сообществом, так как сообщество, по большому счету, не видит реального риска наступления такой ответственности.
Другая значимая цель дисциплинарного производства вытекает из его названия: «мы следим за чистотой своих рядов и способны сами дать оценку поведению своих членов, ориентируясь на цели самой саморегулируемой корпорации». Для достижения этой цели становятся особенно важными такие факторы, как внимательное отношение к любому проступку адвоката, порочащему репутацию адвокатуры в целом. Эффективность выявления такого проступка и гарантии внимательного отношения к его оценке обретают особую роль.
Сравнительно-правовой опыт подсказывает, что достижению этой цели может способствовать устранение необоснованных ограничений на инициирование дисциплинарного производства. Действительно, ведь не только доверитель может свидетельствовать о том, что член профессиональной корпорации причиняет ей вред своими действиями! Кодекс профессиональной этики адвоката справедливо включает в круг возможных инициаторов производства, наряду с определенными государственными органами, также вице-президентов адвокатской палаты и других адвокатов. Именно коллеги, по определению, могут оказаться в наибольшей степени заинтересованными в том, чтобы предположительно недостойный поступок получил профессиональную оценку: ведь на кону стоит и их собственная профессиональная репутация.
Предполагаемо нарушенные интересы доверителя, как это ни цинично звучит, отступают здесь на второй план. Более того, разве не более актуальными здесь становится вмешательство в отношения с доверителем, если эти отношения строятся на началах, не допустимых и не безвредных для адвокатуры?
Например, корпорация едина в оценке ограничений на «натуральные гонорары» (от продуктов питания до опционов компаний из глобальных списков Forbes), или в отношении практики использования гонораров успеха (едина ли?), или в требовании коллегиального уважения во взаимодействии с оппонентами. Нередко мы столкнемся с ситуацией, когда в представлении неискушенного российского клиента его интересы будут защищены наилучшим образом именно тогда, когда адвокат нарушает свой этический кодекс. Корпорация либо «проглатывает» эту практику, либо способствует инициативе по ее искоренению.
В таком ракурсе и адвокатская тайна перестает быть привилегией только доверителя.
Рассматриваемая ситуация неплохо иллюстрирует данный вывод. Предполагаемое недопустимое раскрытие документов адвокатом Ивлевым нанесло, пожалуй, наибольший ущерб именно доверию к адвокатам как к хранителям профессиональной тайны. Во вторую очередь, эти предполагаемые действия создают последствия для репутации одного высокопоставленного чиновника и достаточно обеспеченных граждан нескольких государств, ни один из которых, судя по всему, не является доверителем адвоката. И лишь в определенной мере они вторгаются в защищаемую сферу интересов групп российских и зарубежных организаций и граждан, с которыми у адвоката предположительно были заключены договоры об оказании юридической помощи.
Инициирование дисциплинарного производства, равно как и развитие его процедур, требует очень детальной настройки. Нацеленность на доступность этой процедуры для заинтересованных лиц и организаций должно деликатно балансироваться соображениями эффективности.
Мне импонирует стремление оградить адвокатуру от потока сутяжничества и выяснения счетов между адвокатами, а уж тем более – от неправомерного давления со стороны государства посредством дисциплинарного производства. Однако решение этих задач находится в плоскости совершенствования процедур, а не ограничения доступа к ним.
Здесь может оказаться полезен опыт наших зарубежных коллег. Стоит выделить, пожалуй, наиболее значимые инструменты этой деликатной настройки.
Решение вопроса о финансировании работы органов дисциплинарного производства. Внимание авторитетных коллег, вовлеченных в рассмотрение, подлежит возмещению, равно как и усилия профессиональных представителей сторон, обладающих специальной квалификацией в области профессионального права.
Развернутые правила о распределении бремени расходов на производство. Как правило, лишь клиенты, органы адвокатского сообщества и суды пользуются привилегиями «беспошлинного» рассмотрения своих заявлений. Бремя расходов распределяется разумно между корпорацией и заинтересованными лицами, причем с условным возложением такого риска на «виновную сторону» (по аналогии с возмещением судебных издержек в судопроизводстве).
Нацеленность на превентивное вмешательство. Вопрос о допустимости действия адвокат может решать в очень оперативном порядке, верифицируя свое решение с авторитетным органом корпорации (например, со специально обозначенными органами или должностными лицами палаты).
Наконец, представляется несколько устаревшим устранение корпорации от вмешательства в вопросы создания и функционирования адвокатских образований (см., например, п. 5 ст. 20 Кодекса). Организация работы любой коллективной адвокатской практики ведь оказывает непосредственное влияние на качество предоставляемой помощи. И чем более сложный характер имеют поручения клиентов, тем в большей мере качество управления коллективной практикой перестает быть «внутренним делом» адвокатского образования. Безразличие саморегулируемой корпорации к этим вопросам особенно ограничивает адвокатуру в способности соответствовать запросам высокоценностных корпоративных клиентов. Косвенным подтверждением данного вывода являются увеличение количества споров между адвокатами, выносимых за пределы корпорации, и продолжающийся «сюрпляс» в регулировании деятельности профессионалов, оказывающих юридические услуги в предпринимательских формах.
В рассматриваемой ситуации органы адвокатского бюро ограничены в поддержке своей корпорации по принуждению своего члена (партнера) к соблюдению норм профессиональной этики. Общегражданские корпоративные формы юридической практики формируют свои конкурентные преимущества (весьма ценные на рынке работы с высокоценностными поручениями), используя более развитый инструментарий защиты своих прав по сравнению с адвокатскими образованиями. Эта проблема подводит нас к последнему уроку.
Урок третий – концепция «коллективного адвоката»
Российский закон об адвокатуре, по сути, не признает распространения mutatis mutandis на коллективную адвокатскую практику статуса «коллективного адвоката» с учетом особенностей, которые вытекают из корпоративной природы такой практики. Стороной правоотношений выступает (с оговорками) лишь индивидуальный адвокат, именно за ним закон видит единственного носителя прав и обязанностей.
О негативных последствиях «сидения в XIX веке» (отказ от доктрины «коллективного адвоката») было сказано уже немало уважаемыми коллегами, в том числе – на страницах «АГ». Применительно к рассматриваемой ситуации мы констатируем дополнительно ряд возможных последствий.
Адвокатское бюро, по сути, не может апеллировать к корпорации в защите собственной репутации, в частности, противодействуя недостойному поведению своего адвоката-партнера. Эта репутация растворяется в аморфном с правовой точки зрения котле сумм репутаций отдельных адвокатов – партнеров бюро. В то же время, репутация коллективной практики является одним из наиболее ценных аспектов ее капитализации, отражающим степень доверия со стороны клиентского сообщества, что прекрасно осознают наиболее ответственные члены профессиональной корпорации, ведущие практику именно в коллективной форме.
Аналогичным образом и доверитель, и профессиональная корпорация оказываются ограниченным в инструментах принуждения бюро (а не только отдельных его членов) к соблюдению норм профессиональной этики, не говоря уже о принуждении к возмещению вреда за допущенные нарушения. И даже если в действиях бюро в отношении адвоката-партнера или доверителя (осознающего, пожалуй, ценность обращения именно к высокоорганизованной команде юристов) мы видим признаки профессионального нарушения, профессиональная корпорация оставляет ситуацию без внимания.
То, что очевидно для клиента («мы обратились в бюро или коллегию, а не к отдельным адвокатам»), оказывается неочевидным для профессиональной корпорации. Адвокатура лишает себя возможности дать оценку профессиональному поведению образования в своем составе, в то время как именно это поведение, а не поведение отдельных лиц, может поставить под удар интересы клиента или репутацию всего сообщества в целом.
Данным проблемам, по моему убеждению, придется уделить внимание вне зависимости от политической воли руководства страны в осуществлении модернизации юридической профессии. Мне представляется, что привилегии адвокатуры как уникальной саморегулируемой организации вполне позволяют шаг за шагом совершенствовать свои корпоративные стандарты. Пусть это будет отклик на кризисные ситуации, побуждающие к размышлению; пусть это будет последовательно стремление к сохранению и расширению репутации адвокатуры в обществе.
Александр ХВОЩИНСКИЙ,
LegalStudies.RU Назад
 |
На сайте размещены только некоторые материалы "АГ".
Полную версию газеты можно получить, подписавшись на нее. |
|
